4-ой Интернет-конкурс «Звезда полей»
Творческий центр имени Н.М.Рубцова сайта www.rubcow.ru «Звезда полей» приглашает к участию авторов России, Украины, Белоруссии, ближнего и дальнего Зарубежья, пишущих стихи на русском языке!
С 01 сентября 2018 года по 25 февраля 2019 года проводится 4-ой Интернет-конкурс «Звезда полей» (как продолжение ранее проведённых шести открытых Международных конкурсов поэзии "Звезда полей" от НКО «Рубцовский творческий союз»)
К участию приглашаются авторы независимо от гражданства, возраста и места проживания, членства в Союзах писателей.
Принимаются подборки опубликованных и ранее не публиковавшихся стихотворений (в объёме не более 120 строк). Стихи эгоистического и вампирического содержания не принимаются. Жюри не вступает в дискуссии с авторами непринятых заявок. Отобранные жюри 3-4 стихотворения участника публикуются ежемесячными блоками на сайте по мере поступления. 2 стихотворения участников (объёмом не более 44-48 строк) публикуются в Интернет-издании альманаха «Звезда полей» 2018 на сайте «Звезда полей».
Цель конкурса: выявление и продвижение в Интернет-пространстве творчески одарённых современных поэтов, содействие их творческому росту и известности, а также привлечение внимания к поэзии традиционного духовно-позитивного («рубцовского») направления.
Номинации конкурса (направления по образам-символам стихов Н.М.Рубцова):
Номинация «Привет, Россия – родина моя!» - победители и лауреаты конкурса.
Номинация «Душа хранит» - победители и лауреаты конкурса.
Номинация «Пора любви…» - победители и лауреаты конкурса.
Номинация «Морские перекрёстки» - победители и лауреаты конкурса.
Номинация «Стихи для детей» - победители и лауреаты конкурса.
Номинация «Юмор, сатира, басня») - победители и лауреаты конкурса.
Состав жюри:
Кириенко Юрий Иванович (лит.псевд. Юрий Кириенко-Малюгин), – член Союза писателей России и Российского авторского общества, к.т.н., поэт, автор книг о Н.М.Рубцове и литературоведении;
Андреев Владимир Фомич, г. Москва – заслуженный работник культуры РФ, член Союза писателей России, поэт, литературный критик;
Бандорин Алексей Васильевич, г. Рязань, – член Союза писателей России и Российского общества профессиональных литераторов, поэт, лауреат нескольких литературных премий;
Киреенков Владислав Кириллович – член Российского авторского общества, лауреат конкурсов авторской песни, композитор.
Все авторы, которые прошли приём поданной заявки на конкурс получат диплом или грамоту победителя или лауреата (по решению жюри). Публикации участников (лауреатов) на сайте «Звезда полей», подготовка и пересылка дипломов, редактирование текстов и формирование файлов Интернет-издания выпускаемого альманаха «Звезда полей» осуществляется на коммерческой основе в форме благотворительного пожертвования в объёме 700 руб. (для ветеранов) и 1000 руб (для работающих) после получения заявки. Каждый лауреат может перекопировать Интернет-издание альманаха «Звезда полей». Диплом Творческого центра сайта «Звезда полей», а также одно-два литературных издания (одно обязательно с рубцовской тематикой) будут высланы каждому лауреату на адрес. Списки лауреатов будут опубликованы на сайте.
Для регистрации в качестве участника конкурса Вам необходимо отправить в наш адрес Этот адрес электронной почты защищён от спам-ботов. У вас должен быть включен JavaScript для просмотра. или Этот адрес электронной почты защищён от спам-ботов. У вас должен быть включен JavaScript для просмотра. заявку.
ЗАЯВКА
1. Фамилия, имя, отчество
2. Дата (по желанию) и место рождения.
3. Адрес электронной почты.
4. Полный почтовый адрес – индекс, страна, город, улица и т.д.
5. Телефон с международным кодом и кодом города или сотовый телефон.
6. Имя и фамилия (или псевдоним), под которым вы будете участвовать в конкурсе и публиковать свои стихи в альманахе, в случае включения.
7. Фотография (в формате jpeg).
8. Краткая информация о себе в свободной форме (по желанию) – биографии, достижения, награды, публикации и т.д.
• С правилами и условиями участия в конкурсе ознакомлен и согласен.
• Даю своё согласие на однократную публикацию на безгонорарной основе присланных мною текстов на сайте конкурса www.rubcow.ru
ВНИМАНИЕ!
• Домашние адреса, почтовые координаты, номера телефонов, а также (если автор пожелает участвовать в конкурсе под псевдонимом) настоящие имена и фамилии являются конфиденциальной информацией и обнародованию не подлежат.
Издание альманаха «Звезда полей» планируется в марте 2019 г.
Кириенко-Малюгин. Стихи периода перестройки (из архива 1987-1991). Блок № 2.
Мы видим стены крепостные
В веках мятежной суеты.
За ними шлемы боевые,
В руках зажатые кресты.
Здесь преподобный Радонежский
Князей на битву освятил.
Люд православный, небезгрешный
На смерть и подвиг вдохновил.
Сражались предки в лихолетье
Походов Польши и Литвы.
Стояли насмерть на столетья,
Чтобы сберечь детей Москвы.
В низинах плавают туманы,
Сверкают в далях города.
Рисуют ангелы фонтаны,
Картины счастья на года.
Плывёт Любовь в небесной сини.
Мы вместе, родина-Россия.
Ты подожди
Я долго ждал, когда настанет утро,
И речка счастьем заблестит вдали.
Я радуюсь российским перламутрам –
Что образ твой желанный принесли.
Ты подожди, я прилечу к рассвету
Любви, надежды, новых встреч с тобой,
И принесу российские заветы
От наших трав, завещанных судьбой.
Пускай враги злословят, как им надо,
А я хочу тебе ещё сказать,
Что вижу я твою улыбку рядом,
А незабудки встретим мы опять.
Ты не спеши искать себя в печали
И говорить: – Виновен человек.
Я прилечу, чтоб наши души стали,
Обвенчанными Родиной навек.
Май 1989 г.
Каждому своё?
Пот гнал товарищ мой с лица,
Вгрызался в почву и пыхтел,
Достиг исканий векового мудреца,
Когда лопатой на природе овладел.
Мне близок был из нашей рати
Второй: в заботах не жалел нутра.
Он награждён был местной братией
Бутылкой жигулёвского с утра.
Среди людей страдал трудяга-сват,
Вершитель главных дел порой.
Четырёхкратный стал лауреат
И пятикратный для жены герой.
Мир на виду и часто странен,
Откладывая почесть на потом.
Надолго оставался безымянен,
Кто пирамиду подпирал хребтом.
Дурачить можно дочек и юнцов:
Мол, всем нужна блатная милость!
А мы надеемся, в конце концов, –
Восторжествует Справедливость?
Июль 1987
Коты и кошки
Лоснится жиром старый Кот.
Весь в думах и трудах создатель.
Серьёзен, важен, хвост не гнёт.
Недаром кличут Председатель.
Под боком слева, жмуря глаз,
Блаженствует подруга Милка.
Стройны в ней бёдра, также таз,
На кошечек глядит с ухмылкой.
А сбоку справа, вся от страсти,
К прыжку готовится Загвоздка.
Нацелена на пришлых часто,
Не уследишь. Всё ж вертихвостка.
Напротив ждёт кусочек счастья
И точит когти наш Студент.
Опасен будет в одночасье,
Растёт серьёзный конкурент.
Там, притаившись на заборе,
Занял позицию Подлец.
На радость глупым, всем на горе.
Шустёр, когда проспишь… Стервец.
Сражаться хочет, выгнул спину,
Изобразил из корпуса вопрос,
Звать Дурачком, а ищет половину.
Получит по ушам молокосос.
Ещё один, по кличке Неумытый,
Смотрите, кипятится весь!
На драку просится от жизни сытой,
Из недоумка выбьют спесь!
А с Муркой что-то не порядке .
Мяучит часто по ночам,
Потом завоет для разрядки.
Страдает что ль по кирпичам.
Из подворотни все облезлые
Глядят соседские коты.
Увещевать их бесполезно.
Одно название – скоты.
Нет, с этой публикой непросто
Лежать в тени, следя за веком.
Жрёт, чёрт возьми, элитная короста.
Стать, что ли, лучше человеком?
Июнь 1987
Про букву «Ё»
Мне за словом лезть в словарь?
И решать, где «все» иль «всё»?
Сказал филолог Солозарь:
Мне наплевать на букву «Ё».
А славист известный Лёва,
То ль с Бобруйска иль откель,
Чтоб не мучить наше слово
Ёлку взял, сменил на ель.
Тут вся в горестях подруга,
«Моксель-ексель» стала ныть.
Я её довоспитаю:
«ёксель-моксель» говорить.
А жена, что вытворяет!
Там, где «всё» она мне «все».
По квартире загоняю,
Коль на «Ё» мне будет «Е».
А коллеги в коллективе
Букву «Ё» продать хотят.
Задарма, что ль, всех споили,
Коль «едрено» говорят.
В «Е» вселили сатану,
Хочешь верь, хочешь не верь.
Русофобу я скажу:
«Страсть ломать «Ё» поумерь!»
Вижу я врагов по жесту,
Их морально изваляю.
Я теперь к любому месту
«Ё» упорно применяю.
Март 1987 г.
Посещение эстрады в 1988 году
Эстраду нашу прямо обожаю.
Там, что ни день – сплошные чудеса.
Один орёт, как будто тут пивная.
Дурёха по повадкам – ну, лиса!
Вот та за песню три манто сменила
И шапок штук наверно пять.
Какая-то нечистая, знать, сила
Умеет раздевать и одевать.
И хорошо, что дяденька Леонтьев
Нас научил, как бёдрами вилять.
А баритон по виду Пилат Понтий,
Учил народ как надо подпевать.
Такая вот эстрадная картина.
Редактор здесь как форменная стать.
А мой приятель, по прозванию Дубина,
Всех начал матюгами посылать.
1988 г.
Телефонная любовь
Алло! Алло! Пушистый, котик!
У телефона Мурка. Это я!
Открой скорей пошире ротик:
Мне, кажется, я больше не твоя.
Мы намурлыкаться успели.
Ты громко, ну и я была не тише.
Сегодня я уже при деле.
Ждут три кота меня на крыше.
Что говоришь? Не очень слышно.
Что со вчерашнего серьёзно утомлён?
Тогда сегодня ненавижу.
Да для тебя это не сон.
Вчера немного ободрали?
Ну, это право же пустяк!
После гастролей в тёмном зале
Ты отлежишься, мой чудак.
Кончаю милую беседу.
Я тут запуталась в шнурах.
Коль прилетишь после обеда,
Приму тебя при фонарях.
Алло! Алло! Опять прервали.
Международный? Два нуля!
Прощай, меня едва не разорвали.
Рядом коты – три короля.
1987 г
Встреча с чертями
Что за черти, что за черти
Крутят всё наоборот?
Вы, ребятушки, поверьте:
Это грамотный народ!
Первый чёрт мне строит глазки,
Хитро вкривь другой ведёт.
Третий ублажает лаской,
А четвёртый ложь поёт.
Находясь, как будто, с краю,
Я попал в сплошной дурман.
Потихоньку подпеваю:
Видно, по-чертовски пьян!
Что за глупость, наважденье?
Чёрт приносит благодать?
Для решения сомненья
Стал я в чёртиков играть!
Чёрт играет, я играю.
Он мне – нолик, а я – крест!
Он мне: Вас я уважаю.
Я ему в ответ протест.
Как не просто разобраться:
Кто из нас последним прав?
Стали мы опять играться:
Он мне гонор, а я – нрав.
Мы играемся, ребята!
Чёрт как чёрт, а я горю.
Люди жаждут результата:
Первым быть кому в раю?!
Декабрь 1987 г.
Перед телевизором
Сел я дома. В тот же вечер
«Телеящик» оценил.
Среди «звёзд» тебя отметил –
Спасу нет и нету сил.
Я смотрю, ты в новом платье.
А потом, как будто, без,
Я готов, созрел – ну хватит,
Чуть на стенку не полез.
Вижу я ты с микрофоном
И в объятьях с чудаком.
Я тогда с любовным стоном
Бью по крышке кулаком.
Это кто подходит сбоку?
Неужели режиссёр?!
Ты держись. Его уроки:
Всех раздеть и в свой шатёр.
Вот нырнула ты с досады
Прямо в синий океан.
Был бы я с тобою рядом
Следом кинулся в дурман.
Чтоб с тобою подравняться
Я ярлык наклеил «Ман».
Пусть враги теперь не злятся –
Я готовый басурман.
Я из тысячи портретов
Полюбил лишь твой овал.
И теперь по всем приметам
На других я наплевал.
Чтоб с тобою повстречаться
В «ящик» прыгнуть я готов.
И на катере промчаться,
Млея рядом и без слов.
Как мне кажется, ты можешь,
Бросить «ящик». Ох, хотел!
Будешь для меня дороже,
Как жена здесь на тахте.
Декабрь 1987 г.
Берегите мужчин!
Посвящается создателям фильма «Интердевочка»
Во дворе у нас , ребята,
Мужики, ведь, были хваты.
Если, кто с пути сбивался –
Знал тогда: везде позор.
Все сплошные активисты,
Половина – гитаристы,
Ликвидировать заразу
Лезли всем наперекор.
В домино пока играли
Бюрократики не спали,
Инструктивными флажками
Обложили чудаков.
Оказалось: то – не можно,
Ну а это в корне ложно,
Если – «Да!», то осторожно.
Верь, не верь, без дураков.
И пошли тут нарушенья
То у Пети, то у Жени,
То у Васи, то у Кости,
То у ряда простаков.
Во дворе возникли споры,
И пока шли разговоры,
Мамы, дочки удивились –
Не хватает мужиков.
И к гостинице столичной
Побрели девицы лично,
Без оглядки и утайки
На интимные дела.
И без всякого надзора,
Без шумихи и позора
У толпы зевак приличных
Совесть сбоку залегла.
Прилетели иностранцы,
Видят: их поднялись шансы,
Как узнали в нашем доме
Лишних девок – пруд пруди?
И пошла у них забота
Загрести не просто что-то,
А словить такую кралю,
Чтоб как орден на груди.
Тут кричат одни: «Проспали,
А другие – то детали,
Если девки потеряли
Предпоследнюю мораль».
А милиция страдает
И юстиция не знает
Оценить какой статьёю
Прости-уточную шваль.
Часть общественного мненья –
Показало обсужденье:
Это результат эпохи –
Что захочешь, то возьмёшь!
Это диско-брейк-культура,
Это с USA – натура.
Но решили: «Секс-культурой»
Просветить всю молодёжь.
У истоков этой темы
Был большой разбор проблемы.
Обсуждали очень долго:
Ждать откуда грянет гром?
И теперь стоит задача:
Мужиков спасать. Иначе
Могут женщины дать сдачи:
Учинить в Цека погром.
Январь 1988 г.
Такие танцы
В курятнике опять переполох,
Стащили кур куда-то иностранцы.
И неоткуда-то – опять подвох,
А с наших русско-зарубежных танцев.
А дело было поздно вечерком,
Вдруг налетели сбоку индюки.
И те, кто с этой публикой знаком
Считают их нельзя на шашлыки.
Пока плясали брейки петушки,
А курочки хвостами всё крутили,
Самых красивых хвать за гребешки
Те индюки – и поминай, как были.
Все говорят опять проспал Петух.
Скажите всё же, чем он виноватый,
Поскольку обнаружил вдруг,
Что он и братья ходят без зарплаты.
Петух, попробуй подкатись к индюшке!
Она тебя не пустит за версту.
Или пошлёт гулять к дуре-кукушке,
Такой противной в размалёванном кусту.
После таких наивных приключений
Теперь в курятнике гуляет горе-горе.
А в петушках рождается сомненье:
Что делать при такой дыре в заборе?
декабрь 1991 г.
Песня девушки
Серебром играется
Под пригорком пруд.
Вечер приближается,
Иволги поют.
Месяц в речку катится,
Пишет в пойме след.
Счастье где-то прячется,
Милого всё нет.
Где в краях нехоженых
Он упал в траву?
Голос в небо брошенный
Полетел в молву.
Прилетел на Родину,
Зазвенел в саду,
И в кустах смородины
Скрылся в тишину.
Тишина раздвинется,
Зазвенит струна.
Песня в небо кинется,
Полетит молва.
Песня в даль врывается,
Силу вновь даёт.
Друг пусть возвращается,
Родина зовёт.
Декабрь 1988 г.
В саду
Как будто по волнам цветений
Плыву сейчас в любимый сад.
Где ждут каких-либо прозрений
Мои друзья, лаская взгляд.
Я обнимаю куст сирени,
Вдыхаю шалый аромат,
Хочу отдать от пробуждений
Себя во власть стихий… И рад
Безумству, новизне исканий,
Весельям беззаботных лет,
Сомнениям мечты на грани
Падений и подъёма в Свет.
Ловлю желанную прохладу
По закоулкам в зеленях.
Спешу к знакомому наряду
Кудесниц-яблоней в ветвях.
И проясняется в мученьях
Души бегущей в красоте,
Как жить после любых сомнений,
Что зарождались в суете.
Декабрь 1987 г.
Размышления эпохи перестройки
Вот говорят в народе:
Умных мало.
Мне побороться
С этим довелось.
Ведь всё, что падало к нам
С пьедестала,
То подбирать,
Товарищи, пришлось.
Кому-то, может быть,
До слёз обидно:
Всё потерял
И больше не имел.
А мне отсюда снизу
Точно видно:
Благам и дефициту
Есть предел.
В очередях
С людьми договорились,
Что в планах
У Госплана перекос.
Они там с ног,
С прицела,
С нюха сбылись,
Когда объём труда
Склад перерос.
У нас возникла
Стройная система,
Где крайнего
Средь умных не найти.
И потому
Открыта будет тема:
Как пик товаров
Крышей обнести.
Мудрили кандидаты до упаду.
Но вот чудак
Про небоскрёб изрёк,
Что, может,
Строить по другому надо:
Тот небоскрёб –
И вдоль, и поперёк.
Ну, мы решали
И похлеще темы,
Когда отсутствовал
Родной стандарт.
И ускорителям тупой проблемы
Давали сзади
Скипидаром старт.
Проснулся я
Как после долгой спячки.
Смотрю:
Здесь без меня не обойтись!
Давайте, скажем, братцы,
Без горячки:
Эй, перестройщик,
Дурью поделись!
Декабрь 1988 г.
Ну, сколько ждать!
Я жду от Вас короткого письма,
Что Вы ещё воспоминаньем живы,
Что не болит от счастья голова
Иль ждут на службе вскоре перспективы?
Что Вы храните сильный интерес
К общенью с верным до нельзя поэтом,
И сбросили восторженную спесь,
Навешенную дядями с приветом.
Я жду от Вас надёжные слова,
Что Вы прозрели от любых ошибок,
От мишуры освободилась голова,
И можете прислать букет улыбок.
Что не таитесь в разукрашенной квартире
И не придумали для лени оправданья,
Что Вы распутали проблемы в мире,
И разобрались, в чём Ваши желанья.
Я жду от Вас красивого совета:
Зачем нам днями о любви молчать,
Искать в пленэрах милого ответа,
Где всяких радостей ни дать, ни взять,
Мне говорят: пора прибиться к месту
И разорвать обманчивую даль,
Поймать за хвост реальную невесту,
А Вам принять по Кодексу мораль.
Сентябрь 1987г.
На Белорусском вокзале
Я выхожу на авансцену
Вокзала с грозною судьбой.
Я верю в путь и перемены,
Где жизнь борьба с самим собой.
Я распинаюсь в русском плаче
Во имя женщин и детей.
Стихи читаю наудачу
И проверяю, что верней.
Бежать ли раньше паровоза
Иль в хвост пристроиться к нему,
Глотая дым, стирая слёзы,
Стремясь узнать: Что? Почему?
Мне сесть в купе в томящей неге?
Ждать, как проедем перегон?
Смотреть, как хитрые стратеги
Всех повезут в блатной загон?
Зовут меня умерить страсти,
Обняться с яростным врагом,
Принять в дары кусочек власти
Совместно с лучшим пирогом.
Глядят в меня те пассажиры,
Что верят в правду без потех,
И ехать жаждут целым миром
Вперёд, на равных и для всех.
И я цепляюсь за подножку,
Последний пусть, но мой вагон.
Нельзя отдать дорожку-стёжку
И упустить наш перегон.
Летят вагоны словно повесть,
В которой каждый мчит вперёд.
Перетрясём в пути всем совесть,
Чтоб каждый понял наш народ.
Чтоб каждый, вытирая слезы,
После утрат в родной стране
Бежал не раньше паровоза
И не остался в стороне.
Ноябрь 1987 г.
Юрий Кириенко-Малюгин. Николай Рубцов: «За всё Добро расплатимся Добром!…» (творческая биография Поэта). 2018.
Автор подготовил для печати книгу (творческую биографию) о народном поэте Николае Михайловиче Рубцове (03.01.1936 – 19.01.1971), авторе песен «В горнице», «Журавли», «Звезда полей», «Букет» («Я буду долго гнать велосипед…»), «Привет, Россия – родина моя!», «Зимняя песня», «Песня» («Морошка») и др. (300 стр.). В книге планируется цветная фотовкладка «По дорогам Рубцова». Книга «Николай Рубцов: «За всё Добро расплатимся Добром!…» (2018) создана на базе авторских монографий «Николай Рубцов: «И пусть стихов серебряные струны…» (336 стр. М. МГО СП России, 2002) и «Николай Рубцов: «Звезда полей горит, не угасая…» (288 стр., М. НКО «Рубцовский творческий союз, 2011)
Автор обращается к успешным гражданам России и издательствам с предложением профинансировать это издание. Эл. почта – Этот адрес электронной почты защищён от спам-ботов. У вас должен быть включен JavaScript для просмотра.. Номер карты Сбербанка РФ будет предоставлен (или заключен договор).
По состоянию на 19.01.2019 г. со стороны «успешных» патриотов, поклонников публикации творческой биографии Н.М.Рубцова – не появилось.
План электронной публикации.
Блок № 1 – глава 5 монографии (стр.87 – 100) опубликована в сентябре на сайте «Звезда полей» (см. раздел «новости»). Публикация электронной версии будет проводиться блоками по несколько глав и разделов:
Блок № 2 – главы 1, 2, 3 и 4 (стр. 5 – 86), также «Содержание», «Библиография» и «Семья Рубцовых» – декабрь 2018 г.
Блок № 3 – главы 5, 6, и 7 (стр. 87 – 145) , также «Содержание», «Библиография» и «Семья Рубцовых» – январь 2019 г.
Блок № 4 – главы 8 и 9 (стр. 146 – 240) – также «Даты жизни и творчества Н.М.Рубцова» – февраль 2019 г.
Блок № 5 – главы 10 и 11 (стр. 241 – 286) – март 2019 г.
Блок № 6 – Эпилог от Лады В. Одинцовой и Юрия Кириенко-Малюгина (стр. 287 – 296) , приложения №№ 1-12 (стр. 297 – 318) – апрель 2019 г.
Блок № 3 монографии
ЮРИЙ КИРИЕНКО – МАЛЮГИН
НИКОЛАЙ РУБЦОВ:
«За всё Добро расплатимся
Добром…»
Творческая биография
Издание 3-е, редакция 2018 г.
с. Никольское Тотьма
Кировск Приютино
Североморск С.-Петербург
Бабаево Череповец
Невская Дубровка Алтай
Кириллов Ферапонтово
Липин бор Великий Устюг
Сергиев Посад
Москва Вологда
МОСКВА
Сайт www.rubcow.ru Издательство …?
2018-2019
УДК 882
ББК 84 (2Рос = Рус) 6
Р82
«В жизни и поэзии – не переношу спокойно любую
фальшь, если её почувствую…» Н.М.Рубцов
Юрий Кириенко-Малюгин (Кириенко Юрий Иванович)
Николай Рубцов: «Звезда полей горит, не угасая…». Творческая биография. Издание 3-е. Серия ЖТЛ (жизнь творческих личностей)
Издательстио ??? , М.,., 316 с., цветная фотовкладка (16 с.), 2018 г.
В книге представлены этапы творческой биографии русского народного поэта Н. М. Рубцова (03.01.1936 – 19.01.1971), факты и события его жизни, даны исследования содержания его поэзии, продолжившей направления творчества русских поэтов Пушкина, Лермонтова, Тютчева, Кольцова, Фета, Блока и Есенина, поэта-писателя Гоголя. Сообщается о путях-дорогах Н. М. Рубцова по России и к песням, о взаимосвязи Слова, Музыки и русской Души, о народной философии, православном и мистическом содержании творчества поэта. Книга написана на основе монографий: «Николай Рубцов: «И пусть стихов серебряные струны…» (М. Изд. МГО СП России, 2002, 336 стр., 1000 экз.) и «Николай Рубцов»: «Звезда полей горит, не угасая…» (М. Изд. НО «Рубцовский творческий союз», 2011, 288 стр., цветная вкладка – 16 с., тираж 500 экз.). Николай Михайлович Рубцов – член Союза писателей СССР (1968 г.) и выпускник Литературного института имени А. М. Горького (1969 г.).
В обществе разыгрывается песенная стихия народного русского Поэта. Светлая поэзия Рубцова полностью отвечает идеям Добра, Справедливости и Возрождения России. Поэт сказал читателю: «Пусть душа останется чиста!». Кто «За» и кто «Против»?
Книга-монография предназначена для литературоведов, филологов, поэтов, преподавателей институтов, колледжей, лицеев, школ и, конечно, для Читателей. Книга создана в жанре нефор-мального публицистического литературоведения.
ISBN 978-5-903862-11-5 (изд. 2011 г.)
ISBN 5- 7949 – 0107-1 (изд. 2002 г.)
Ю.Кириенко-Малюгин: текст и концепция книги
Издательство ? (2018-2019 г.)
БЛОК № 3 монографии
Глава 5. Ленинградский период. «Не простой,
возвышенный, в седле бы прискакал…»
(ноябрь 1959 года - август 1962 года)
Кировский (Путиловский) завод, литобъединения, работа и стихи. Между городом и деревней, цель жизни определена – поэзия. Сборник «Волны и скалы». В Москву и вперёд в Николу!
30 ноября 1959 года Николай Рубцов оформляется на Кировский завод, а конкретно в ЖКО (жилищно-коммунальный отдел) кочегаром, затем переводится «в виде повышения по службе» в литейный цех завода. Вопрос о заработке на жизнь и крыше над головой временно решён. Живёт Николай на Севастопольской, д.5, в общежитии Кировского завода. Посещает занятия заводского литобъединения.
13 марта 1960 года в газете «Трудовая слава» (Всеволожск, Ленинградская обл.) было впервые опубликовано юмористическое для читателей стихотворение «В кочегарке». При приёме на «ответственную» работу кочегаром произошёл примечательный диалог с «начальником»:
Бросил лом, платком утёрся.
На меня глаза скосил:
– А тельняшка, что, для форсу? –
Иронически спросил.
Я смеюсь: – По мне, для носки
Лучше вещи нету, факт!
Флотский, значит?
Значит, флотский.
Что ж, неплохо, коли так!
Кочегаром, думать надо,
Ладным будешь, – произнёс.
И лопату, как награду,
Мне вручил: – Бери, матрос!
Осенью 1960 года Николай Рубцов поступает в Ленинграде в
9-й класс школы № 120 рабочей молодёжи. Ему нужны законченное среднее образование и аттестат зрелости на будущее.
87
«Школьные» темы преломляются в стихах Рубцова со свойственным ему юмором. Из стихотворения «Ненастье»:
И вот я сижу
и зубрю дарвинизм,
И вот, в результате зубрёжки –
Внимательно
ем
молодой организм
какой-то копчёной рыбёжки..
Особенно популярно было в литературной среде стихотворение «Утро перед экзаменом», где Рубцов зарифмовал ряд математических символов:
Вдоль залива,
словно знак вопроса,
дёргаясь спиной и головой,
пьяное подобие матроса
двигалось
по ломаной кривой.
Спотыкаясь даже на цветочках –
Боже! Тоже пьяная…
В дугу! –
Чья-то равнобедренная дочка
Двигалась, как радиус в кругу…
Я подумал: это так ничтожно,
что о них нужна, конечно, речь,
но всегда ничтожествами можно,
если надо, просто пренебречь! (курсив Ю.К.-М.)
Это не «лобовое» юмористическое стихосложение, заложен скрытый смысл. Слушатель и читатель интуитивно это ощущают.
В Ленинграде Рубцов общается с «диссидентствующими» Э. Шнейдерманом, К. Кузьминским и др. Критический негативный взгляд этих литераторов на жизнь временами передаётся Рубцову.
С мая 1961 года Николай работает в горячем цехе завода шихтовщиком. Осенью 1961 года выходит заводской сборник
88
«Первая плавка», в котором представлены 5 стихотворений Рубцова, в том числе «В кочегарке», «Желание», «Помню как тропкой, едва заметной…».
Интерес представляет факт появления Рубцова на водных просторах Вологодчины и на Сухоне на речном судне. К лету 1960 года Рубцов не отработал ещё на заводе 11 месяцев и ему могли не дать летне-осенний отпуск. С 1 сентября 1960 года Николай учится в 9-м классе вечерней школы. Логически вытекает, что Рубцов только летом 1961 года взял оплачиваемый государством отпуск за почти двухлетний период. В то время отпуск для рабочего составлял 18 рабочих (включая субботу) дней в год, а на вредном производстве (в литейном цехе) 24 рабочих дня. То есть Рубцов получил с учётом воскресных дней отпускные за полтора месяца. И отправился не на пляж или в дом отдыха, а на заработки.
От автора (расчёты по статистике 1961 года). При той неплохой зарплате (не менее 100 рублей в месяц) и отпускных (с частью зарплаты) порядка 250 рублей Рубцов мог бы спокойно поехать на юг. Билет до Симферополя из Ленинграда стоил 18-20 руб., 2-3 рубля – проезд до приморского города, проживание на частном секторе – 1 руб. в сутки, продукты 2-3 рубля в сутки (батон – 15 коп., 1кг колбасы – 1,5 руб., молоко – 15 коп. за 1 литр, помидоры – 10 коп. за 1 кг, дыня – 10 коп. за 1 кг, картофель – 10 коп. за 1 кг, бутылка вина – до 2 руб.). В целом затраты на 3 недели отдыха со стоимостью проезда составили бы порядка 150-170 рублей.
О встречах с Рубцовым есть воспоминания эмигранта М. Юппа, который «в ранние шестидесятые» годы работал коком в Северо-Западном речном пароходстве в подразделении «Служба несамоходного флота» (48). М. Юпп пишет: «Однажды самоход-ная баржа причалила в ожидании погрузки у городка Сясьстрой, что на реке Свири. Рядом стояло ещё одно судёнышко. Когда наша команда вышла на палубу во главе с капитаном, то нас радостно приветствовала команда соседнего кораблика. Оказалось, что эта команда соревновалась с нашей командой, и как вскорости выяснилось, не только трудовыми подвигами. Тут же объеди-нёнными усилиями появились бутылки со спиртом, который в те годы продавался без ограничения на русском Севере, ну и закусь там всякая». Во время застолья Рубцов и М. Юпп прочитали стихи. Юпп пишет далее: «Мои авангардные опусы матросы,
89
разумеется, не поняли, а тот парень подошёл ко мне и запросто представился – Коля Рубцов. Мы смылись от пьяных команд ко мне в кубрик, где он сказал: «Знаешь, а ты поэт, только городской чересчур» (курсив Ю.К.-М.). И мы стали читать друг другу стихи».
М. Юпп сообщает о второй встрече с Рубцовым на пристани у городка Тотьма (48). Во время перерыва в танцах в местном клубе речников Рубцов читал стихи. После танцев на берегу реки Рубцов и Юпп читали стихи двум поклонницам до утра. Юпп отмечает: «Девицы только охали и ахали» (курсив Ю.К.-М.). Было видно, что Колины стихи им нравятся больше моих. Это и понятно, ведь в моих стихах всё рычало и скрежетало, да и к тому же хлестало джазовыми ритмами. Рубцовские стихи, тихие и задушевные, брали за душу». Это признание дорогого стоит от стихотворца, уехавшего в США. Далее М. Юпп критически отзывается об уровне поэзии Бродского: «Слишком много шума без ничего…».
После этого речного плавания морская тематика трудов и отдыха вновь приходит к поэту и выливается позднее в юмористических и бытовых стихах, датированных январём и мартом 1962 года. И этот временной период, трудовой отпуск не пропадает даром для творчества Рубцова.
В Ленинграде Николай Рубцов посещает иногда городское литобъединение «Нарвская застава», которое базировалось в Доме культуры им. А.М. Горького. Как пишет руководитель этого объединения И. Михайлов, здесь велись занятия по теории и истории поэзии, «немало известных поэтов начинало здесь свой творческий путь…» (27). А как сообщает вологодский по происхождению московский поэт Ст. Шилов, который приходил несколько раз в это объединение в конце 50-х – начале 60-х годов 20-го века в Ленинграде, занятия были довольно однообразны и уровень поэзии невысок. Косвенно это подтверждает и Б. Тайгин, когда характеризует «Вечер молодых поэтов Ленинграда» в Доме писателя им. Маяковского от 24 января 1962 года:
«До него (Николая Рубцова) уже побывали на сцене, читая свои стихи, другие поэты. В подавляющем большинстве, их стихи были буднично-обычные, серые, пустые, а некоторые и откровенно-бездарные…» (49). «Николай Рубцов на сцену вышел в заношенном пиджаке и мятых рабочих брюках, в шарфе, обмотанном вокруг шеи поверх пиджака. Это невольно обратило
90
на себя внимание. Аудитория как бы весело насторожилась, ожидая чего-то необычного, хотя здесь ещё не знали ни Рубцова, ни его стихов» (27).
Николай Рубцов читал преимущественно юмористические стихи. Это была сама зарифмованная и поданная в неожиданных
образах жизнь, сказания о работе на траулерах, в кочегарке, о неудачной любви, но уже преодолённой тоски о возлюбленной. Вот фрагмент из стихотворения «На берегу» (январь 1962 года):
Иду и вижу –
мать моя родная! –
для моряков, вернувшихся с морей,
избушка
под названием «пивная»
стоит без стёкол в окнах,
без дверей!
Где трезвый тост
за промысел успешный?
Где трезвый дух общественной пивной?..
Я первый раз
зашёл сюда,
безгрешный,
и покачал кудрявой головой.
И вдруг матросы
в сумраке кутёжном,
Как тигры в клетке,
чувствуя момент,
Зашевелились глухо и тревожно:
– Тебе чего не нравится,
студент?! (19)
И всё-таки это были талантливые стихи начинающего свой творческий путь поэта (курсив Ю.К.-М.). Из зала кричат: «Вот даёт! Читай ещё, парень!» (49). А Николай Рубцов, вероятно, уже тогда, на вечере в январе 1962 года, начинает понимать различие между запросами толпы и подлинной народной поэзией.
С начала 1962 года Рубцов довольно настойчиво и без огласки шёл к своей цели: поступить в литературный институт.
91
Как сообщает Игорь Михайлов (27), Николай Рубцов выставил в литобъединении «Нарвская застава» на обсуждение свои стихи. Шесть стихотворений получили отрицательную оценку редактора: «На родине», «Фиалки», «Соловьи», «Видения в долине», «Левитан», «Старый конь». Положительная оценка дана стихам: «Вредная – неверная», «В океане», «Я весь в мазуте». Характерно, что стихотворение «Вредная – неверная» содержит односторонние претензии автора к возлюбленной, что очень часто нравится «пострадавшим» от неразделённой любви.
Будь, что будет!
Если я узнаю,
Что не нравлюсь, – сунусь ли в петлю?
Я нередко землю проклинаю,
Проклиная, всё-таки люблю!
………………………………..
Вредная,
Неверная,
Наверно.
Нервная, наверно… Ну и что ж?
Мне не жаль,
Но жаль неимоверно,
Что меня, наверное, не ждёшь! (50, 19)
И вот это одобренное в литобъединении «Нарвская застава» стихотворение Николай Рубцов не включает в свой первый сборник «Волны и скалы»! Значит, Рубцов не хотел тогда связывать свою неудачную любовь хотя бы с мнимым проклятием земле (стихотворение было написано по свежим следам расставания с возлюбленной). Кто же эта неизвестная «неверная»?
У Рубцова есть неожиданное стихотворение «Не пришла» (19), которое начинается следующей зарисовкой лирического героя:
Из окна ресторана –
свет зелёный,
болотный,
От асфальта до звёзд
заштрихована ночь снегопадом….
92
Создаётся тревожная атмосфера ожидания. И далее откровение:
Сумасшедший,
ночной,
вдоль железных заборов,
Удивляя людей,
что брожу я?
И мёрзну зачем?
Ты и раньше ко мне
приходила нескоро,
А вот не пришла и совсем…
Определённых сведений об этой «Музе» не имеется. Но это – не Тая Смирнова. В стихотворении «Ларисе» Рубцов сообщает о посещении своего рабочего места в котельной ЖКО (жилищно-коммунального отдела) Кировского (Путиловского) завода двумя девушками, одна из которых «заигрывала» с рабочим-поэтом.
Ах, отчего мне
Сердце грусть кольнула,
Что за печаль у сердца моего?
Ты просто
В кочегарку заглянула,
И больше не случилось ничего.
…………………………………..
Вы ждали Вову,
Очень волновались.
Вы спрашивали: «Где же он сейчас?»
………………………………………….
Я знал волненья вашего причину
И то, что я здесь лишний, –
Тоже знал!
И потому,
Простившись чин по чину,
К своим котлам по лужам зашагал.
Лирический герой понимает, что это свидание последнее, не хочет играть в дипломатию и потому откровенно заявляет:
93
Лариса, слушай!
Я не вру нисколько –
Созвучен с сердцем каждый звук стиха.
А ты, быть может,
Скажешь: «Ну и Колька!»
И рассмеёшься только: ха-ха-ха!
Тогда не сей в душе моей заразу –
Тоску, что может быть сильней огня.
И больше не заглядывай ни разу
К нам в кочегарку!
Поняла меня?
Это стихотворение имеется в ГАВО в неотправленном около 1961 года письме неизвестной Ларисе Н. (19, т.2, стр. 278, 285, Зинченко), которое Рубцов начинает так: «Ты спрашиваешь, почему я так и не написал письмо…Перехожу с прозы на стихи, коими для меня удобней выражать мысли. А также и чувства».
В архиве Н.Рубцова имеется фото девушки, которая стоит на теплоходе. На фото надпись адресату.
Конечно, эта девушка не была случайной подругой. Николай Рубцов постоянно мечтал создать семью, получить взаимную опору в жизни. Атмосфера детского дома создавала и создаёт у воспитанников особое отношение к родным и близким.
Игорь Михайлов пишет далее о своём отношении к пред-ставленным Рубцовым стихотворениям (27):
«Может быть, иногда чрезмерно суровы и требовательны к молодому поэту были его друзья, но отчётливо видишь, что в своих оценках они редко ошибались. Нельзя не согласиться, что «Фиалки» мелки по теме, что «Видения в долине» длинноваты, вторичны, грешат красивостями («сапфирный свет на звёздных берегах», «безмолвных звёзд сапфирное движенье»). «Старого
коня» и «Левитана» критиковали за, возможно, неуместную в стихах такого рода игру слов: «Хоть волки есть на волоке, и волок тот полог, едва он сани к Вологде по волоку волок» или «звон заокольный и окольный у окон, около колонн».
Разберёмся с этой критикой. «Фиалки» никак не могут страдать мелкотемьем. Может быть, критику обращение – «дайте хлеба, мне хлеба! Замолчи радиола!..» – кажется мелкой темой, а для
94
мальчишки Рубцова и для многих других полуголодных ребят и
взрослых тогда и сейчас – это вопрос физического выживания. На рынке сирота Коля обращается к окружающим:
О, купите фуфайку!
Я отдам за червонец!
Не захотели или не сумели увидеть колокольную Русь в «Нарвской заставе» при обсуждении. Почему, интересно, не оценили такую чистую строфу из стихотворения «Левитан»?
И колокольцем каждым в душу –
Любого русского спроси! –
Звонит, как в колокол,
– не глуше, –
звон левитановской Руси!
И старинный русский город Вологду не увидели будущие поэты в стихотворении «Старый конь».
А в ключевом стихотворении «Видения в долине», которое потом было переработано в «Видения на холме», Рубцов сказал:
Россия, Русь – куда я ни взгляну!
За все твои страдания и битвы –
Люблю твою, Россия, старину,
Твои огни, погосты и молитвы…(курсив Ю.К.-М.)
…………………………………….
Они несут на флагах чёрный крест!
Они крестами небо закрестили,
И не леса мне видятся окрест,
А лес крестов в окрестностях России…
Какая же здесь вторичность темы? Здесь полная прозорливость Николая Рубцова, что и должно быть свойственно настоящему поэту. Были отмечены мелкие словесные погрешности (которые легко решаются подбором более точных эпитетов и т.д., что потом и сделал Рубцов). Как же эти оценки совпадают с будущими оценками, которые давали в «Юности» Рубцову в 1964 году в
95
Москве, когда брали для публикации «старые» (эстрадные по сути) стихи Рубцова!
А участникам ЛИТО в Ленинграде нравились стихи типа «В океане», «Я весь в мазуте…». Конечно, когда Рубцов заявлял:
Я весь в мазуте,
весь в тавоте,
зато работаю в тралфлоте!..,
то поневоле рассмеёшься. Получается, что рабочий поэт находится весь «в добре» и почему-то доволен. И не каждый ведь поймёт, что автор, сирота по жизни радуется возможности не умереть с голоду, вкалывать и получать вознаграждение за свой труд.
Свои стихи Рубцов выставил на обсуждение, вероятно, в апреле1962 года, так как «Элегия» («Стукнул по карману – не звенит…»), «Фиалки», «Я весь в мазуте, весь в тавоте…». «Портовая ночь», «Бывало, вырядимся с шиком…», «Мы будем свободны, как птицы…» датированы в сборнике «Волны и скалы» мартом 1962 года.
По свидетельству И. Михайлова стихи Н. Рубцова не брали в журнал «Смена» (27). А стихи пересекшейся потом по жизни с Рубцовым студентки Л. Дербиной были опубликованы в «Смене» уже в 1957 году по чьей-то рекомендации.
К 1962 году Николай Рубцов уже потерял свою юношескую шевелюру, как выясняется вследствие облучения в морском оцеплении зоны ядерных взрывов в районе «Новой земли». А Николаю всего 26 лет, ему ещё надо создавать семью при имеющейся внешности. Однако, другие достоинства поэта: природный ум, глубокие знания, мягкая улыбка, доброе отношение к друзьям и неприятие несправедливости – создают характерный портрет Рубцова, который не все смогли понять и оценить.
В мае-июне 1962 года Рубцов сдаёт экзамены и в возрасте 26 лет получает аттестат зрелости. Большинство сверстников Рубцова в 17-19 лет уже имели за спиной десятилетку или техникум, а многие в 22-25 лет – высшее учебное заведение. Таковы резуль-таты жизни сиротой и борьбы за выживание.
В мае 1962 года Николай Рубцов направляет в литературный институт им. Горького письмо следующего содержания: «Дорогие
96
товарищи! Я посылаю на Ваш суд, на творческий конкурс стихи очень разные: весёлые и грустные, с непосредственным выражением и с формалистическим уклоном (последние считаю
сам лишь учебными, экспериментальными, но не отказываюсь от них, ибо и они от всей души, от жизни). Буду рад, если Вы найдёте в них поэзию и допустите меня к приёмным экзаменам…».
Стихи Рубцова высоко оценили поэты Е. Долматовский,
И. Бауков и Н. Анциферов (19). Рубцов получает известие, что он прошёл творческий конкурс и допущен к экзаменам.
6 мая 1962 года во Дворце культуры им. Горького состоялся вечер молодых рабочих поэтов, на которой в качестве гостя был приглашён Николай Рубцов. На этом вечере участник литобъединения «Нарвская застава» Борис Тайгин познакомился с рабочим-поэтом. 1 июня Николай Рубцов зачитал у Тайгина на магнитофон 10 стихов. С 1 июня по 13 июля 1962 года Тайгин срочно готовит для Рубцова самиздатовский поэтический сборник. Рубцов включает в книжку 38 стихотворений и формирует 8 тематических разделов, ставит к каждому стихотворению дату создания. Книжка под названием «Волны и скалы» содержит такие стихотворения-песни, как «Элегия», «Фиалки», «Старый конь» (49). После правок поэта Тайгин вновь перепечатывает тексты.
Сборник «Волны и скалы» свидетельствует о том, что Николай Рубцов в своём мировоззрении ещё находится на пере-путье. С одной стороны стихотворения мистического направления «Видения в долине», «Поэт», «Сказка-сказочка», с другой –
патриотические «Левитан», «Лесной хуторок», «Берёзы», с третьей – почти атеистические «На родине», «Волны и скалы», с четвёртой – чисто бытовые стихи «Морские выходки», «Праздник в посёлке», «На берегу», а с пятой стороны – юмористические «Утро перед экзаменом», «Я весь в мазуте, весь в тавоте…».
Лирический герой в стихотворениях сборника неотделим от личности автора и за видимой лёгкостью подачи темы можно увидеть противостояние прогресса и традиции («Эх, коня…»)
Но, должно быть, просто и без смеха
Ты мне скажешь: – Боже упаси!
Почему на лошади приехал?
Разве мало в городе такси?
97
Особняком стоит философское «Поэт», созданное перед окончательным оформлением сборника и посвящённое Глебу Горбовскому. В этом произведении впервые явно проявляется у Рубцова мистическое восприятие наблюдаемых явлений:
Трущобный двор.
Фигура на углу.
Мерещится, что это Достоевский.
И ходит холод ветреный и резкий.
И стены погружаются во мглу.
Гранитным громом грянуло с небес!
Весь небосвод в сверкании и блеске!
И видел я, как вздрогнул Достоевский,
Как тяжело ссутулился, исчез.
Не может быть,
что это был не он!
Как без него представить эти тени,
И странный свет,
и грязные ступени,
и гром, и стены с четырёх сторон?!
Я продолжаю верить в этот бред,
когда в своё притонное жилище
по коридору,
в страшной темнотище,
отдав поклон,
ведёт меня поэт…
Это не сделанные стихи, это явление – предупреждение поэту перед отъездом из Ленинграда, перед вступлением на опасную дорогу духовно-народной поэзии, перед переменами в жизни!
Много странного увидел Рубцов в поэтической среде в квартире персонажа (Глеба Горбовского):
В моей судьбе творились чудеса! (курсив Ю.К.М.)
Но я клянусь
любою клятвой мира,
что и твоя освистанная лира
ещё свои поднимет паруса!
98
В конце стихотворения Рубцов жонглирует жаргонным глаголом «торчит». В строках «торчит» сосед, разбуженные тётки, слова, бутылка водки, таинственный рассвет.
«Хулиганит» немного Рубцов, чувствуя свои поэтические силы. Не любил поэт заумных декадентов, которых встречал в комнате у Глеба Горбовского на поэтических и графоманских сходках. И приходил однажды с братом Альбертом и играли они на гармошке в местном сквере народные мелодии, что никак не вязалось с урбанистическим менталитетом поэтов-интеллигентов.
Многое видел Рубцов в те уже далёкие 60-е годы 20-го века. В стихотворении «Лесной хуторок» (позднее названо «Добрый Филя») поэт рассуждает о жизни доброго философа-селянина:
Филя любит скотину,
Ест любую еду,
Филя ходит в долину,
Филя дует в дуду!
Мир такой справедливый,
Даже нечего крыть…
– Филя! Что молчаливый?
А о чём говорить?
В предисловии «От автора» Рубцов сказал, что «сборник «Волны и скалы» – начало». Предвидя оценки так называемых критиков, Николай Рубцов пишет (см. приложение №5):
«И пусть не суются сюда со своими мнениями унылые и сытые «поэтические рыла», которыми кишат литературные дворы и задворки.
Без них во всём разберёмся (курсив Ю.К.-М.).
Очень многие флотские и ранние стихи Николай Рубцов не включил в сборник. Среди них такие как «Северная берёза», «Первый снег», «Весна на море», «Родное море», «Деревенские ночи», «Осень. Летит по дорогам…» и др. Возможно не хотелось
ему показаться сентиментальным. Ещё «шестидесятничество»,
царствовавшее в Ленинграде, давало о себе знать, закрывало пути к темам разрушаемой русской духовности и тревоги за условия жизни русских людей.
Стихотворение «Волны и скалы», которое позже потеряло своё
99
название и известно как «Эх, коня да удаль азиата…», является зарисовкой взаимоотношений с какой-то городской подругой.
13 июля 1962 года готовы 6 экземпляров самиздатовского сборника «Волны и скалы» и Рубцов направляет экземпляр в литинститут имени А. М. Горького (27). В этот же день Николай начитывает на магнитофон стихи «Поэт» и «Разлад». Он берёт отпуск на Кировском заводе и едет в родные вологодские края.
17 июля 1962 года Коля в Вологде, посещает больного отца. Отец написал письмо Галине (дочери), Коля сделал приписку: «Галя, дорогая, здравствуй! Как давно я тебя не видел! Встречу ли ещё тебя! Сейчас я у отца и у Жени. Проездом. Еду в отпуск в Тотьму. До свидания, Галя, дорогая. Целую. Коля. г. Вологда. Ж/д (железнодорожная – прим. Ю.К.-М.) больница» (51).
18 июля 1962 года Рубцов проездом в Никольское заезжает в Космово. По сообщению Т. Агафоновой, она была с мужем в отъезде. Рассматривать сведения о беседах Н. Рубцова с её мамой и сестрой нет никакого смысла. Создавать из события заезда-невстречи фантазии на тему односторонней любви – некорректно в силу известного письма Рубцова 1957 года беременной Татьяне. Нет сведений, что Рубцов оставался тогда в Космово. Ночным рейсом Рубцов едет в Усть- Толшму, а 19 июля 1962 года – в Никольское. Из-за недостоверной информации Т. Агафоновой исследователи биографии Рубцова были введены в заблуждение. Не зная ситуации о беременности Т. Агафоновой вне брака (32), была выдвинута версия, что Рубцов в 1958 году и после октября 1959 года (демобилизации) мог поехать на Вологодчину и в Космово для прояснения отношений. Это фантазии публикаторов.
В июле 1962 года Николай встречается с друзьями юности. Завязываются отношения с Гетой Меньшиковой. Ещё 8 августа 1962 года, Николай Рубцов в Никольском был на дне рождения у одноклассницы Нечаевой Тамары Алексеевны и играл на гармошке. Картинку вечеринки поэт отразил в шуточном стихотворении «Эхо прошлого». Гета ждала Николая на улице. Идёт август. По версии автора, Рубцов получает сообщение из общежития на Севастопольской (адрес проживания), или звонит в Литинститут, или уезжает в Москву, понимая, что время вступительных экзаменов уходит.
100
Глава 6. Литературный институт, очное отделение. «И всё на правильном таком пути…» (август 1962 года – июнь 1964 года)
Литературный институт, общежитие, рождение дочери в Николе, в ЦДЛ, на пути к первым студенческим публикациям.
«К общежитию подходили двое. И что-то в походке невысокого, одетого в белую рубашку с короткими рукавами парня, показалось мне странно знакомым.
– Скажите, – окликнул он, – где тут…
И в ту же минуту лицо его дрогнуло, изменилось. И, наверно, изменилось моё лицо.
Такой неожиданно радостной была наша встреча.
– Коль, Колька, – укорил я, – зачем же ты усы-то сбрил?
– А-а, усы… – махнул он рукой. – Тут вон на голове волос совсем, считай, не осталось. Очень я это переживаю…
Итак, мы обнялись у дверей общежития.
– А я предвидел, что на крыльце тебя встречу. Ехал в троллейбусе и знал: сейчас увидимся, – сказал Рубцов.
Это было на него похоже – вот так убеждённо на полном серьёзе, говорить о том, во что за минуту до того и сам не верил. Или о чём не подозревал. Хотя…Он же знал, что я учусь в литературном…» (44).
Так о встрече с Рубцовым после трёхлетней разлуки пишет его флотский друг Валентин Сафонов. Вездесущий преподаватель физкультуры Иван Кириллович Чирков, самодеятельный фотокорреспондент литинститута отснял несколько раз друзей во время встречи. В. Сафонов повел Николая в «общагу».
«И пока Рубцов таскал матрасы и простыни, я этажом выше собирал на стол, застеленный газетами, нехитрую снедь.
– Ну вы живёте тут! – восхитился он, предварительно постучав в мою дверь. Тоже, между прочим, деталь: даже в нашей бесшабашной литинститутской вольнице Коля никогда не входил в чужую комнату без стука. И тем отличался от многих других…(вот результат детдомовского воспитания! – прим. Ю.К.М.). А восхищение его, с которым переступил он порог, было, так сказать, восхищением вообще: Рубцова поразили порядки, царившие в стенах общежития (не нравы, а именно порядки. О нравах речь
101
впереди). Просторная комната на двоих, холлы с телевизорами, кухни и подсобки на каждом этаже, душ…
– Буржуями живёте, всё равно как в доме отдыха! – повторял он, пристраиваясь к столу…».
В документах архива Литературного института им. А. М. Горького зафиксировано, что экзамены Рубцов сдавал: четвёртого августа написал на четвёрку сочинение, шестого получил пятёрку по русскому языку и тройку по литературе, восьмого – четвёрку по истории и десятого – тройку по иностранному языку. 23 августа появился приказ № 139 о зачислении Николая Михайловича Рубцова в литинститут на основании творческого конкурса и приёмных экзаменов. (Н.Коняев. Николай Рубцов. М. Молодая гвардия. 2001, стр. 105, 106). Версия Ю.К.-М.. Первое. Рубцов приехал с опозданием, сославшись на отсутствие в Ленинграде. Второе. В то советское время любой гражданин, отслуживший в армии, принимался в институт вне конкурса при условии сдачи каждого экзамена на отметку не ниже, чем тройка. Третье. Сдача экзаменов проводилась задним числом в виде исключения, именно для Рубцова (мог вмешаться и помочь Валентин Сафонов).
В. Сафонов в «Повести памяти» пишет о том, что первая книга Рубцова «Волны и скалы» «ходила из рук в руки по общежитию, читалась нарасхват». В. Сафонов считает:
«…Николай Михайлович пришёл в институт не подготовишкой, а мастером, способным создавать зрелые, поражающие воображение стихи. Иные из тех, кто тщится сейчас выдавать себя за его учителей или доброжелателей, отлично понимали это. И завидовали его таланту. Порой зло завидовали и всячески старались принизить и унизить Рубцова, оскорбить насмешкой, завертеть, закружить в пьяном круговороте, выставить беспомощного – случалось и такое – за дверь, на позорище…
Я не оправдываю Колю, не леплю из него ангела. Есть и его доля вины в том, что помимо нашей общежитейской нечистой братии постоянно крутились вокруг него приблатнённые типы, наезжавшие из «Питера»…(44, 27).
Уже пошлостью стали рассказы о том, что Коля Рубцов, то ли оригинал, то ли юродивый, все четыре времени года – осенью и зимой, весной и летом – ходил в валеных сапогах, в опояске из вервия.
102
Ходил в валенках, но зимой! И правильно делал. Во-первых,
потому что практично, а во-вторых, и это главное, жалел свои больные ноги… О верёвке – ложь!
Пальтишко на нём, верно, было не из модных. И пиджаки-рубахи не всегда только что из магазина. Но вот чего не отнимешь у Рубцова – опрятности. Не терпел «пузырей» на штанинах, тща-тельно и подолгу стирал всякое случайное пятно на одежде…» (44).
А что же, во-первых, поэту носить с собой в рюкзаках все виды одежды? И, во-вторых, на какие средства студент Рубцов мог покупать «приличную» одежду в Москве?
Всякого рода городские «интеллигенты», в том числе из неко-торых литературных редакций, конечно, не понимали жизненных
проблем поэта. А ему приходилось путешествовать в любое время года из Москвы до села Никольского и обратно (например, 25 км от парома) или по случайным и непредсказуемым дорогам Вологодской области.
В начале сентября 1962 года студентов первого курса послали на уборку урожая в колхоз под Загорском. О чтении стихов во время слякотной сентябрьской погоды вспоминает однокурсник Рубцова Эдуард Крылов (27):
«В тот день, как и предыдущие, поэты читали свои стихи. Рубцов подошёл к нашей группе, лёг, облокотясь на тюфяк, послушал немного, а потом очень искренне сказал:
– Разве это стихи?
– Читай свои, – предложил кто-то.
Он сел и монотонным голосом стал читать «Фиалки». Но с каждой новой строкой голос становился звонче, выразительнее, пока не превратился в то, что называют «криком души».
Впечатление было очень сильным. В то время кумирами читающей публики были Евтушенко, Вознесенский… В Рубцове сразу почувствовали нечто совсем другое. Парадоксально, но «необычная» поэзия под «Евтушенко» звучала уже слишком обычно, а «обычная» поэзия Рубцова прозвучала необычно».
Рубцову ничего не было сказано, но стихов больше не читали.
Позже на курсе выделились три явных лидера – Николай Рубцов, Александр Черевченко, Павел Мелехин. Прозаики сразу и безоговорочно признали первым Николая Рубцова, поэты либо вовсе не признавали его, либо признавали с большими оговорками
103
и отводили ему скромное место. Самыми же преданными его почитателями были люди нелитературных кругов. Все они, кому я читал стихи Рубцова, просили переписать их и познакомить с автором». (курсив Ю.К.-М.)
В марте 2010 года автору удалось выйти на переписку с А. Черевченко, который сослался на свои статьи «Друзья давно минувших дней», которые практически неизвестны рубцововедам (52, 31). Привожу часть колоритной информации А. Черевченко.
«В начале сентября 1962 года студентов первого курса Литинститута, отправили убирать картошку в один из подмосковных колхозов. То ли в Мытищинский, то ли в Загорский район, теперь уже не припомнить. Поселили нас на полевом стане в полуразвалившемся коровнике с дырявой крышей. Сентябрь выдался на редкость дождливым и холодным, суглинок на картофельном поле превратился в непролазное болото, а уборка клубней – в настоящую каторгу
Вспоминает Михаил Шаповалов (27):
«В местном клубе мы дали литературный вечер… Собирались старики с детворой. Молодёжи было мало. Читали стихи. Принимали каждого радушно, однако самый большой успех выпал на долю Рубцова. Стоя на краю сцены, он читал громко, уверенно и, отвергая жестом руки заслуженные аплодисменты, переходил от хохм о флотской жизни к любовной лирике, к стихам о Вологодчине».
Шаповалов, когда дошла до него очередь, решил не читать свои стихи, а прочитал С. Есенина. Довольно часто после ознаком-ления со стихами Рубцова поэты уходили из этого жанра, косвенно признавая поэтическую силу товарища.
Вспоминает А. Черевченко (52):
«Вообще-то я не знаю, что бы делали мы тоскливыми осенними вечерами, если бы не Коля. Поэтические баталии, состязания в гениальности всем нам порядком надоели. При тусклом свете керосиновой лампы читать книги было просто невозможно. Скука! И тогда Рубцов брал гармошку и начинал петь песни собственного сочинения, вологодские частушки, вгонявшие девчат в краску своею забористостью, наигрывал известные ему вальсы, фокстроты и танго – такие у нас там были песенно-танцевальные вечера…
К концу третьей недели нашего прозябания на полевом стане
104
дожди вдруг прекратились, резко потеплело, началось знаменитое подмосковное «бабье лето». Буквально за три дня мы выпотрошили до последнего клубня картофельные грядки, спеша вернуться в институт, в который так стремились и о котором так мечтали. И тут нас всех ждал сюрприз. Во-первых, всю бригаду вместе с мешками клубней, привезли на грузовых машинах на центральную усадьбу колхоза. Там, на сельской площади, были накрыты длинные сколоченные из досок столы, ломившиеся от деревенских яств и вполне конкретных бутылок. Председатель колхоза в краткой речи, почему-то вновь сбиваясь на высокие надои, поблагодарил нас за ударный труд в тяжелых климатических условиях и пригласил отведать, что Бог послал.
В процессе пиршества выяснилось, что праздник этот был устроен вовсе не в нашу честь: колхоз занял первое место в районном соревновании по надоям молока. Он специализировался на молочном животноводстве, а картофель тут выращивали на корм свиньям. Тем не менее, все мы были несказанно счастливы, когда председатель объявил, что каждый из студентов в качестве поощрения за ударный труд получает по 50-килограммовому мешку картошки и килограмму свиного сала. Честно говоря, такого гонорара никто из нас еще не получал (курсив Ю.К.М.). Он позво-лил нам достаточно сытно прожить до октябрьских праздников…».
21 сентября Николай Рубцов в письме к Э. Шнейдерману в Ленинград пишет, что «только что вернулся в Москву из колхоза, где мы работали на картошке» (19).
О поэтических сборах в общежитии Э. Крылов сообщает (27):
«В первые дни учёбы мы часто собирались в одной из комнат общежития и нередко ночь напролёт читали по кругу свои стихи. Мнения при этом, как правило, не высказывались, за грудки друг друга никто не брал, рубашек не рвали – всё это будет позже. А пока поэты только знакомились, соразмеряли свой бесспорный талант с другими сомнительными талантами, вынырнувшими неизвестно откуда, пытались определить своё место в поэтической иерархии будущего курса, семинара (курсив Ю.К.-М.).
… Вошли Рубцов и Макаров, чтение было прервано. Рубцов прошёл к кровати, где уже сидели человек пять, ребята подвинулись…
Стали читать дальше. Рубцов слушал, крутил головой,
105
хмурился, иногда усмехался, но не открыто, а только намёком, даже не в половину, а в четверть жеста…Стихи ему явно не нравились. Дошла очередь до Сергея Макарова. Он прочитал стихотворение «Павел Васильев». Рубцов был доволен, в полужестах его сквозило – знай наших. Кто-то завёл нудную поэму. Рубцов поскучнел, опустил голову на руки. Кончилась поэма, и в полной тишине прозвучал голос Рубцова: «Бездарно всё».
Возник ропот. Кто-то крикнул:
– Ты не выступай, а прочти стихи. Тогда посмотрим.
Рубцов встал:
– Не буду читать, не хочу. Пойдём, Сережа.
И они ушли».
В общежитии литературного института Николай Рубцов завоевал признание своими первыми песнями и игрой на гармони. Особенно популярна была залихватская по молодости песня «Жалоба алкоголика» с такими констатациями:
Скот размножается,
Пшеница мелется,
И всё на правильном таком пути.
Так, замети меня, метель-метелица,
Ох, замети меня, ох, замети.
Этот текст из самиздатовского сборника «Волны и скалы» осенью 1962 года поют под гармошку Николай Рубцов, студенты и гости общежития. Мощный хор весёлых поэтов и прозаиков разносил подтекст новой песни, которая по содержанию, ну никак, не соответствовала идеологическим установкам. Но это была «детская болезнь» поэзии Рубцова. Впереди были его главные стихи-песни, был полный поворот к малой и большой Родине, было прозрение в оценке прошедших и происходящих событий.
В аттестате зрелости по немецкому языку у Рубцова стоит тройка. О переходе Рубцова в институте на французский язык в связи с французской поэзией Н. Попов сообщает следующее (53):
«Бывший матрос рыболовного траулера, который наверняка заходил в иноземные порты, Коля знал несколько английских слов. Это его явно не устраивало. И в институте Коля решил полностью освоить английский. Но почему-то не удалось. Тогда он
106
попробовал приобщиться к немецкому. Тоже получилась осечка. А учебная часть прижимала за прогулы. Пришлось Коле заниматься французским. Он тоже оказался не легче, хотя милейшая Любовь Васильевна Леднева всеми способами пыталась приобщить нас к языку, на котором писали Вийон, Ростан, Верлен, Рембо, Бодлер, Аполлинер!
– Да-да-да…– охотно соглашался Коля. – Это прекрасные поэты!
– Мне никогда не стать таким хотя бы потому, что ведь не могу же я превратиться во француза. Я – русский…Им и останусь. Так зачем же зря гробить время?
– Почему ж это зря? Вдруг вы попадёте в Париж! – соблазняла Любовь Васильевна. – Идёте, значит, вы по Монмартру, а навстречу – самая красивая девушка! Вы её, естественно, под ручку…
Подмигнув, Любовь Васильевна шмыгнула от удовольствия и с пафосом произнесла на французском что-то завлекательное.
– Париж… Самая красивая девушка… – с улыбкой протянул Коля.
– Ну и придумаете ж вы… Да разве такое возможно? Нет… Никогда! Траулеры в Париж не заходят».
Эта спонтанная шутка показывает, как далеко чувствовал себя поэт от заграницы, если туда можно было бы попасть, только завербовавшись на рыболовное судно.
«Тогда неугомонная Любовь Васильевна применила последнее средство: прочитала «Осеннюю песню» Верлена и её перевод, сделанный Брюсовым.
– Как это бесконечно далеко… – огорчился Коля.
– Вот и приблизьте! Вы же – поэт! – подхлестнула его Любовь Васильевна.
Это всё-таки задело Колю за живое. Он записал предельно точный подстрочник, с задумчивым прищуром внимательно прослушал подлинную ритмику стиха и обещал на следующее занятие принести перевод…» (53).
Николай Рубцов написал свою «Осеннюю песню», которая отличается от идеи Верлена. Рубцов сказал надвигающейся стихии, что он «добрый неплохой человек» и не стал уподоблять себя гонимому безсловесному листку. Поэт Б. Чулков пишет (27):
107
«Любил Рубцов стихи и гениального французского поэта Франсуа Вийона, и задушевнейших поэтов Франции 19-го века – Верлена и Бодлера. Сам он рассказывал, что преподавательница французского устраивала у них нечто вроде конкурса на перевод «Осенней песни» Верлена, которая в подстрочном изложении выглядит примерно так:
Долгие рыдания скрипок осени ранят
мне сердце однозвучной тоской.
Совсем задыхаясь и побледнев, когда
бьют часы, я вспоминаю о былых годах
и я плачу.
И я выхожу на злой ветер, что несёт
меня и туда и сюда, подобно листку,
который мёртв.
Николай Рубцов подобрал на гармошке мелодию и «Осенняя песня» стала сначала студенческой, потом архангельской и вологодской, а потом и народной песней. Эту песню пели в общежитии все те, кто увидел себя и свою судьбу в городе, на тревожной земле:
Ну так что же? Пускай
Рассыпаются листья!
Пусть на город нагрянет
Затаившийся снег!
На тревожной земле
В этом городе мглистом
Я по-прежнему добрый,
Неплохой человек.
Как вспоминает Э. Крылов, Рубцов показал «Осеннюю песню» преподавателю по стилистике, которому стихотворение понравились, но он решительно возражал против «эх» в строчке «По канаве помчался, эх, осенний поток…» А Рубцов высказался по этому поводу: «Как он не понимает, как не понимает, что в этом «эх» – всё: и движение, и настроение. К чёрту стилистику, если она мешает мне выразить то, что я хочу…» (27)
108
Продолжим местами субъективный рассказ Черевченко (52):
«Общежитие Литературного института им. Горького, расположенное на ул. Добролюбова, в приснопамятные 60-е годы представляло собою Российскую империю в миниатюре, поскольку населяли её представители самых разных республик, краёв и областей. На семи этажах этого здания звучал «всяк сущий в ней язык», но преобладал, конечно, русский, служивший связующим звеном в этом разноплеменном полчище начинающих поэтов, прозаиков, драматургов и критиков, прибывших завоевывать Москву. Очень скоро все они разбились на группы – иные по принципу землячеств, но большинство по приверженности к тому или иному литературному течению. Это лишь в официальной пропаганде советская литература той поры представляла собою некий монолит, сцементированный социалистическим реализмом. На самом же деле соцреализм был не более чем прокрустовым ложем, инструментом подавления литературного инакомыслия, как, впрочем, и сама коммунистическая идеология. Что-то крепко подгнило в этом королевстве. И смрад этой гнили не могли развеять ни ветры космических странствий, ни принудительная вентиляция, запущенная мощными генераторами КГБ.
У нас тоже стихийно образовалась группа провинциальных поэтов, жаждущих овладеть опытом запрещённых в то время цензурой предшественников, их поэтическим мастерством. На нашем курсе было всего два бывших моряка – Коля Рубцов и я, ясное дело, что мы поселились в одной комнате. Соседство вскоре переросло в дружбу, затем к нам прибавилась целая когорта единомышленников. Лидером, безусловно, стал Анатолий Передреев, уроженец города Грозного, прошедший перед Литинститутом суровую школу строительства Братской ГЭС. Братскую ГЭС прошёл и его закадычный друг Стас Куняев, возглавлявший в то время отдел поэзии журнала «Знамя», здание которого примыкало к Литинституту…
Местные красотки называли улицу Добролюбова, где находилось общежитие нашего Литинститута, «Бульваром молодых дарований». «Молодые дарования» создавали множество проблем Тимирязевскому райотделу милиции, расположенному напротив, на другой стороне ул. Руставели. Тем более, что первый этаж общаги занимала милиция – вербота, приехавшая в Москву из
109
провинции. Эти молодые люди лихо участвовали в наших гульбищах, систематически прогуливали государеву службу из-за похмелья. Случались и более серьезные варианты. Однажды к нам в общагу забрел начальник уголовного розыска этой ментовки капитан Берг. И выбрался только через неделю, своей высокой лишённый должности…»
29 сентября 1962 года в Вологде умирает Михаил Андрианович. На похороны отца Николай не попадает. В Вологду Рубцов едет в октябре. Имеется фотография на могиле отца, где Николай Рубцов стоит вместе с тётей Соней и молодой вдовой Женей. Из Вологды Николай поехал в Ленинград. В Невской Дубровке навещает семью брата. Однако Альберт ранее неожи-данно уехал куда-то на заработки, на похоронах отца не был.
25 октября 1962 года Николай Рубцов приезжает в Ораниенбаум (под Ленинградом) к Генриетте Михайловне Меньшиковой на день рождения. Узнаёт, что у него будет ребёнок. Утром Гета проводила Николая на электричку. По его совету, отработав перед увольнением месяц, Гета возвращается в Николу. А Николай Рубцов едет в Москву, в литинститут, где ему придётся писать объяснения по длительному отсутствию на занятиях.
Нужно отметить, что в эти 60-е годы 20-го века в среде городской интеллигенции доминировали «шестидесятники», которые, казалось бы, боролись за идеи справедливости, против партократии, против спецпайков, против спецдач и других привилегий. В этом движении в Ленинграде безсознательно участвовал и Николай Рубцов. В середине 60-х годов 20-го века движение раскололось. Патриотически настроенная интеллигенция поняла, что ведётся сознательная борьба против традиционной культуры русского народа, справедливого в принципе общественного строя. А «демократически» настроенная, самолюбивая, вечно неудовлетворённая часть интеллигенции, используя промахи карьеристов в партии, вела их критику. Затем сама переродилась в прослойку, которая рванулась к власти, к деньгам, к загранкомандировкам. И получилось так, что наивных и честных партработников заменили хитрые приспособленцы. Николай Рубцов старался разобраться в сущности происходящих общественных явлений (31).
Жить на стипендию Николаю Рубцову было крайне сложно,
110
тем более в общежитии такого богемного института, как литературный. Поэтому студенты всегда «стреляли» друг у друга по рублю, по трёшке, по пятёрке до следующей стипендии или какого-либо заработка. Так что, относить явление одалживания некоторыми «свидетелями» на одного полуголодного и поражён-ного радиацией Николая Рубцова недостоверно и неэтично.
Автор этой книги проходил эту жизненную школу в другом институте (жил на одну стипендию и случайные заработки почти пять лет). И когда некоторые «свидетели» сообщают, что Рубцов просил взаймы рубли, то пусть вспомнят, а сколько раз они занимали деньги. А деньги, взятые взаймы, студенты всегда отдавали, так как должник рисковал своей репутацией, что было дороже любых денег в те времена.
Вспоминает А. Черевченко (52):
«Однажды перед зимними каникулами, в декабре 1962 года Коля Рубцов, не сказав ни слова, исчез на несколько дней и вернулся в приподнятом настроении – таинственный и загадочный.
– Ты знаешь, Сань, есть возможность неплохо заработать. Я тут познакомился с одной телевизионной барышней, и она заказала нам детскую новогоднюю сказку. В стихах. Самому мне не справиться – никогда не писал сказок. Поможешь? Обещают приличный гонорар... Я тоже никогда не писал сказок – ни в стихах, ни в прозе. Но перспектива получить «приличный гонорар» не оставила меня равнодушным к этому предложению. Безденежье крепко взяло за глотку, на каникулы ехать было не на что, да и жрать хотелось. Я согласился.
Заказанную телевидением сказку мы сочинили за сутки. Это было, конечно, откровенное графоманство, но сценарий наш был принят (Коля отвез его на телевидение сам), и вот как-то утром, перед самым Новым, 1963 годом мы устроились в телевизионном холле перед телевизором «Темп», чтобы увидеть воплощение нашего коллективного творчества на экране. Лучше бы мы этого не делали, после просмотра мы с Николаем несколько дней не могли посмотреть друг другу в глаза. И, слава Богу, что общага была совершенно пуста – все студенты разъехались по домам на каникулы и никто не увидел этого позорища. Но когда студёным январским утром Рубцов растолкал меня и сказал, что пора ехать за гонораром, весь стыд выветрился из меня мгновенно…
111
Окошки касс, в которых выдавали гонорар, выходили во двор телецентра. У каждой из них в терпеливом ожидании выстроилось человек по пятьдесят. Москва была погружена в морозный туман, термометр зашкаливал за 25 градусов ниже нуля…
– Как ты думаешь, сколько нам заплатят? – спросил я друга.
– Ну, уж не меньше, чем по сотне, – уверенно заявил он. – Все-таки сказка в стихах!
Нам заплатили 75 рублей. На двоих. Но всё-таки это были деньги! На них можно было и куклу купить, и шапку, и на родину Николая сгонять – в общем вагоне. Однако, разбогатев, мы, прежде всего, решили хоть раз по-человечески пообедать и двинулись на Белорусский вокзал, в ресторан, славившийся тогда относительной дешевизной блюд и приличной кухней. Заказали, как помню, по полной тарелке суточных щей, гречки с котлетами, селёдочки с лучком и бутылку «Московской». Для двух полунищих поэтов это был не обед, а царское пиршество».
В январе 1963 года Николай Рубцов пишет в ректорат:
«Ректору Литературного института им.Горького
тов.Серёгину И. Н.
от студента первого курса осн. отд. Рубцова Н. М.
Заявление
Я не допущен к сдаче экзаменов, т. к. не сдавал зачёты. Зачёты я не сдавал потому, что в это время выполнял заказ Центральной студии телевидения… Писал сценарий для передачи, которая состоится 9 января с.г.
Прошу Вас допустить меня к экзаменам и сдаче зачётов в период экзаменационной сессии.
7/ 1 – 63 г.
Резолюция: «В учебную часть. Установить срок сдачи зачётов 15 января. Разрешаю сдавать очередные экзамены». (27).
Ещё раз обратимся к воспоминаниям А. Черевченко (52):
«Кажется, это было вечером, в начале декабря 1962 года… Я сидел над письмом к родителям, где, стараясь сохранить достоинство, выклянчивал очередную «десятку». Коля Рубцов только что закончил перепечатку рукописи своей первой книги стихов и раскладывал страницы по разделам, то и дело поглядывая на круглый обеденный стол, где в гордом одиночестве лежала последняя наша сигарета типа «Памир». Я вообще старался на неё
112
не смотреть – курить хотелось смертельно. Закончив работу, Николай аккуратно сложил три экземпляра рукописи в папки и спрятал их в ящик письменного стола. Затем достал из верхнего ящика лезвие безопасной бритвы «Нева» и бережно разрезал сигарету на две половины.
– Покурим? – спросил он, зажигая спичку. Мы молча прикурили от огонька и жадно затянулись крепчайшим дымком дешёвой сигареты. По мере того, как сгорала сигарета, в душе моей нарастало отчаяние: от стипендии (22,5 рубля в месяц) не осталось ни копейки. Мы уже третий день не посещали лекции, потому что не было денег на троллейбус.
– Сань, а Сань, – сказал Рубцов. – Ты можешь мне ответить на
вопрос: на кой хрен тебе два пиджака?
У меня действительно было два пиджака, которые я, впрочем, почти никогда не носил, предпочитая свитер с протёртыми до дыр локтями. И никогда не задумывался, зачем мне пиджаки вообще…
– Считаю твое молчание знаком согласия, – подытожил Коля, надел свое безразмерное пальто, закинул за шею непомерно длинный шарф, взял под мышку один из моих пиджаков и исчез... Не знаю, за сколько «толкнул» мой клифтик Коля, но вскоре он появился с таинственной улыбкой на лице.
О Николае Рубцове написана и опубликована прорва былей и небылиц, многие из них я читал и всегда задавался вопросом: зачем все это? Одни пытались представить его ангелом во плоти, другие – демоном в изгнании, третьи просто хотели нажиться на необычайном таланте и трагической судьбе поэта, выразителя чаяний «гонимого народа»… Я не претендую на истину в последней инстанции, но осмелюсь утверждать, что в 1962-63 годах – самых плодотворных для поэта в его зрелые годы – знал его лучше, чем кто бы то ни был. Весь этот год мы прожили с ним бок о бок в одной комнате, делили хлеб, вино и табак, при мне были написаны и на мне, в первую очередь, испробованы лучшие стихи Николая Рубцова, составляющие ныне золотой фонд русской лирики.
Мы стали соседями по комнате в литературной общаге, прежде всего, потому, что на нашем курсе было всего два моряка: Коля служил на Северном флоте, я – на Черноморском. Рубцов был старше меня на семь лет, но и я в свои 20 был вполне самостоятельным человеком, не нуждавшимся, как некоторые, в
113
опеке, и это тоже привлекло ко мне Николая. К моему тогдашнему ученическому творчеству он относился с известной долей скепсиса, но искренне радовался каждой удачной строке. Сам того тогда не сознавая, я прошёл у Николая Рубцова серьёзную и бескорыстную школу поэтического мастерства. (курсив Ю.К.-М.)
Самый сложный вопрос – кем же был Николай Рубцов на самом деле? Люди, знавшие его близко, отдавали себе отчёт в том, что Коля – неплохой актёр. Он очень быстро и безошибочно оценивал любую ситуацию и умел извлечь из неё для себя хотя бы минимальную выгоду. Например, подольстить какому-нибудь студенту из числа бесчисленных кавказских джигитов, населявших нашу общагу, и в итоге пировать до утра за их столом, куда «белые люди» доступа не имели…
Что же касалось выживания физического, то с голоду мы не помирали, да и много ли нам было надо? Жареная килька в соседнем гастрономе на «Бульваре молодых дарований» стоила всего-то 10 копеек за килограмм, конфеты-«подушечки» к чаю – 80 копеек кило, большой серый батон хлеба – 12 копеек. С куревом было труднее, но как-то обходились. «Кентов» и «Мальборо» тогда в продаже не было, а пачка «Памира» стоила 10 копеек. Впрочем, у Николая в жизни были времена и похуже».
Э. Крылов, который какое-то время жил с Н. Рубцовым в одной комнате, вспоминает (27): «…И я никак не мог понять, когда же он (Рубцов) их (стихи) пишет. Во всяком случае, ни разу не видел его «сочиняющим» стихи. Днём у него явно не было для этого времени, вечерами мы шли к кому-нибудь в гости или к нам кто-нибудь приходил. Ложились всегда поздно, и утром я видел его обычно ещё спящим…
Но однажды я проснулся очень рано, в пятом часу, и вышел в коридор. Рубцов, в пальто с поднятым воротником, совершенно ушедший в себя, мерил шагами коридор. Он не сразу заметил меня, а, увидев, остановил:
– Вот, послушай строчки.
И прочитал почти законченное стихотворение, которое позже стало называться «Плыть, плыть…».
Над стихами он работал всегда и везде, но лучшие его часы – это глубокая ночь и самое раннее утро. Потом он снова ложился спать. Не помню, у кого написано о Есенине, что тот в самом тяжёлом
114
состоянии мог заснуть за столом на пятнадцать-двадцать минут и проснуться совершенно трезвым. Точно так же мог и Рубцов…».
В обыденном представлении поэт, поймав вдохновение, садится за стол и рифмует, и рифмует, то есть «созидает». А Николай Рубцов сочинял сначала в голове строки, строфы, потом уже записывал их. Иногда и корректировал отдельные слова, усиливая или конкретизируя смысл строки и строфы. Имеются ряд вариантов у многих стихотворений Рубцова, но последний вариант всегда не просто наилучший, а самый достоверный, задушевный, смысловой и воспринимаемый читателем.
Как сообщает М. Шаповалов, руководитель семинара Н.Н. (имеется в виду Сидоренко, – прим. Ю.К.-М.) вначале не понял направление поэзии Н. Рубцова, в которой мало было оптимизма, а больше было скрытого смысла. В то время в стране гремели поэты, прославляющие стройки. Да и поэзия Н. Н. Сидоренко не блистала особой оригинальностью.
М. Шаповалов отмечает: «2 раза видел я Рубцова с книгой в руках. Потому и помню: книгами этими были Библия и Пушкин. …Я почувствовал: он любит русскую классическую литературу, а в XX веке ему особенно близки Блок и Есенин» (27). Это важные свидетельства, которые позволяют понять ориентацию Рубцова в процессе литературного образования.
Как свидетельствует Николай Попов, зимой на 1-м курсе у Рубцова был целый баул со стихами, который он отдал при отъезде на хранение Попову в общежитии литературного института. Свой рассказ Н. Попов подтвердил 19 апреля 2002 года на встрече в Рубцовском центре (СЗАО г. Москвы). Он так сообщает о своём невольном знакомстве со стихами Рубцова (53):
«Вскоре я полез в шкаф за веником, намереваясь подмести комнату. Веник был задвинут баулом к самой стенке. Достать его мешала низкая полка. За прошивную сыромятную ручку я поднял увесистый баул. Крышка тотчас отскочила. И на пол вывалился ворох листов, испещрённых стихами.
Ни я, прозаик, ни мой сосед, поэт, не имели столько рукописей. Даже вместе. Мы ахнули от изумления. Потом я начал собирать листы. Вдруг появилось неодолимое желание познакомиться с написанным – ведь это надо же такую уйму накатать! Я запер дверь и прямо на пол опростал баул. Сидя у фантастического
115
сугроба, мы читали, читали… До последнего листа, который тихо лёг на место». О порядочности «друзей» пусть судит читатель.
19 января 1963 года Николай Рубцов получил стипендию 22 руб. 50 коп, из которой удержано 1 руб. 50 коп. После сдачи зимней сессии, на каникулы Рубцов уезжает в Никольское, пишет новые стихи. В феврале 1963 года, по воспоминаниям Г. Меньшиковой, Николай Рубцов читал ей «Зимнюю песню», которую исполнял потом на гармошке (27, 54). Эта песня уже стала поистине народной, а начинается она так:
В этой деревне огни не погашены.
Ты мне тоску не пророчь!
Светлыми звёздами нежно украшена
Тихая зимняя ночь.
Светятся, тихие, светятся, чудные,
Слышится шум полыньи…
Были пути мои трудные, трудные.
Где ж вы печали мои?
В том же феврале Рубцов читал Генриетте стихотворение «Чудный месяц плывёт над рекою…», в котором нарисованы сказочные картины:
И откуда берётся такое,
Что на ветках мерцает роса,
И над родиной, полной покоя,
Так светлы по ночам небеса!
Словно слышится пение хора,
Словно скачут на тройках гонцы,
И в глуши задремавшего бора
Всё звенят и звенят бубенцы…
Встречи с зимними пейзажами родного села после 12-летного перерыва, вечерние прогулки с Гетой, яркие звёзды над Никольском, морозная тишина лесов и полей, белый контур речки Толшма, петляющей под селом, создают новые глубокие впечатления у Рубцова. С большим опозданием он возвращается в Москву, в литинститут и опять вынужден оправдываться.
116
«Ректору Литературного института им. Горького
тов. Серегину от студента 1 курса Рубцова Н.
Объяснительная записка
После каникул я не в срок приступил к занятиям. Объясняю, почему это произошло.
Каникулы я проводил в отдалённой деревне Вологодской области. Было очень трудно выехать оттуда вовремя, т.к. транспорт там ходит очень редко.
Причину прошу считать уважительной.
25/ II – 63 г. Н. Рубцов».
Резолюция: «В учебную часть, принять к сведению объяснения т. Рубцова» (19, 27).
После поступления в литинститут перед Николаем Рубцовым были разные пути и были разные примеры самовыражения в поэзии. Хорошо пишет об этом писатель В. Сафонов: «Из ничего ничего не бывает. Поколение военных поэтов и прозаиков входило в литературу в гимнастёрках, с опытом Великой Отечественной войны за плечами. Следом за ними выплеснулись на эстрадные подмостки сверстники Евтушенко и Вознесенского. Мы были их моложе на каких-нибудь пять-шесть лет, но мы были другими. Не писали автобиографий, биографий искусственно не лепили, жили естественной жизнью. И духовно нам был ближе негромкий опыт именно писателей военного поколения, нежели шумное лицедейство наших старших сверстников. Наверно, потому как раз помнили мы и жестокую боль войны, что сами помногу лет носили бушлаты и бескозырки» (44).
Следует отметить, справедливости ради, что из упомянутого старшего поколения остались верны народным традициям поэты Е. Исаев, Н. Старшинов, А. Фатьянов, а некоторые современники В. Сафонова и Н. Рубцова («борцы за свободу») изменили правде жизни, гласным и негласным заповедям Добра и Справедливости, стали лакировщиками, приспособленцами и карьеристами.
20 апреля 1963 года у Геты родилась дочь. Николай послал в Никольское телеграмму: «Назови Леной Очень рад Коля». А жизнь в общежитии и в институте продолжается.
2 мая 1963 года в общежитии появляется 25-летняя незамужняя
цветущая дипломированная библиотекарша Людмила Дербина.
117
Известно, что она искала в общежитии поэта Г., который постарался исчезнуть с её поля зрения. Л. Дербина участвует в одном из поэтических застолий, где знакомится со студентами-поэтами и с Николаем Рубцовым. В одних воспоминаниях она сообщает, что Рубцов не произвёл на неё никакого впечатления (поэт имел неказистый вид, был невысокого роста и плоховато одет в то время). В других – что они веселились в студенческой компании и Рубцов ей показывал свои фотографии (фантазии, которые не проверить, – прим. Ю.К.-М.).
В мае-июне 1963 года Николай Рубцов сдаёт зачёты и экзамены за весеннюю сессию. Вспоминает Н. Попов (53):
«Во время экзамена по языкознанию, который принимала преподаватель Нина Петровна Утехина, произошёл интересный диалог с Рубцовым:
– Вы хоть держали учебники?
– А как же, – возразил Коля. – Разумеется.
– Тогда всё проще. Чикабаву читали?
Коля сосредоточенно вспоминал…
– А Розенталя?
– И кто только русским языком не занимался… – вздохнул Коля, сокрушённо покачивая лысеющей головой.
Уронив папироску на кофточку, Нина Петровна всколыхнулась от смеха. Потом с удовольствием вывела Коле соответствующую оценку. Я искренне завидовал ему, ибо сдал на тройку этот постылый предмет с третьего захода».
О характере Николая Рубцова бытуют самые разные мнения. Вот что пишет Э. Крылов (27):
«В компаниях он мог быть самым разным. То центром всеобщего внимания, то глубоким и тонким собеседником, то безудержным весельчаком, то молчаливым наблюдателем, то совершенно незаметным «неучастником». Он был всяким, но никогда не был ни вздорным, ни злым…. (курсив Ю.К.М.). К поэзии своих друзей – Анатолия Передреева, Станислава Куняева, Владимира Соколова, Глеба Горбовского – был снисходительным, ценя больше дружбу самих людей, чем их творчество. А вот другим не прощал ни малейшей слабости.
Философствовать, в отличие от всех нас, он любил, но если уж «заводился», то спорил страстно…»
118
«О Рубцове порою говорят и даже пишут как о человеке характера тяжёлого, вздорного, неуравновешенного, чуть ли не злого. Ссылаются при этом на различные эксцессы. Да, эксцессы были. Вспомню некоторые из них. К его близкому другу, поэту А.П. (вероятно, Анатолий Передреев – прим. Ю. К.-М.), пришла девушка. Самого А.П. не было, его ждали с минуту на минуту, а пока мы, несколько человек, вполне безобидно коротали время. Один из малознакомых нам гостей вдруг начал говорить двусмысленности, а затем сделал нечто вроде попытки облапить девушку. Николай молча встал и двинул парня так, что тот рухнул на кровать, сломав пополам гитару».
Вот такие были моральные правила поведения в те «тоталитарные» времена, о которых некоторые продвинутые «демократы» (телеведущие или радиоговорящие) пишут как о временах отсутствия цивилизованной секс-культуры. Этим особам нравится, вероятно, самим всех «лапить», но они почему-то против, когда «лапают» или используют их жён или взрослых дочерей по демократическому сексуальному направлению. Великая это черта характера – богоизбранность оракула или эстрадного трепача, «просвещающего», как им кажется, необразованную публику. Об одном забывают эти «пророки»: проповедуемое Зло всегда оборачивается когда-нибудь против «пророка» или его близких.
В течение зимней сессии (февраль, март, апрель, май) Н. Рубцов получает стипендию по 22 руб. 50 коп. в месяц.. 25 июня 1963 года он получил 62 руб. 50 коп. – стипендию за три летних месяца с учётом удержаний (27). Сразу Николай Рубцов едет в Никольское, где его ждут Гета и дочь Лена.
Во время летних каникул, в июне 1963 года Николай Рубцов пишет стихотворение «Тихая моя Родина», которое означало принципиально новый поворот в творчестве поэта. 3 июля 1963 года Рубцов в письме к поэту Б. Слуцкому в этом стихотворении (первый вариант) говорит:
Тина теперь и болотина
Там, где купаться любил…
Тихая моя Родина,
Я ничего не забыл.
………………………..
119
Школа моя деревянная!...
Время придёт уезжать –
Речка за мною туманная
Будет бежать и бежать.
В том же письме Б. А. Слуцкому Рубцов рассказывает о сло-жившейся жизненной ситуации:
«Помните, Вы были в Лит. институте на семинаре у Н. Сидоренко? Это письмо пишет Вам один из участников этого семинара – Рубцов Николай.
У меня к Вам (снова прошу извинить меня) просьба.
Дело в том, что я заехал глубоко в Вологодскую область, в классическую, так сказать, русскую деревню. Все, как дикие, смотрят на меня, на городского, расспрашивают. Я здесь пишу стихи и даже рассказы (Некоторые стихи посылаю Вам, – может быть, прочитаете?).
Но у меня полное материальное банкротство. Мне даже не на что выплыть отсюда на пароходе и потом уехать на поезде… Я думаю, что Вы не сочтёте это письмо дерзким, фамильярным. Пишу так по необходимости.
Мне нужно бы в долг рублей 20. В сентябре, примерно, я их верну Вам».
И в этом письме Рубцов посылает также стихи-песни «Зимним вечером», «А, между прочим, осень на дворе…», «Элегию». Какая же безысходность была у Николая Рубцова, если ему приходится обращаться к практически незнакомому поэтическому мэтру с просьбой о 20 рублях? И представляет Рубцов стихи, чтобы было видно, под что Б. А. Слуцкий может выслать 20 рублей бедному поэту. И сколько деликатности демонстрирует Рубцов!
В июле 1963 года Николай создал в Никольском необычную песню «В горнице», содержание которой озадачило и поставило в тупик многих известных литературоведов и писателей.
В горнице моей светло.
Это от ночной звезды.
Матушка возьмёт ведро,
Молча принесёт воды…
120
Некоторые студенты буквально понимали текст стихотворения, поэт Борис Примеров возмущался, почему автор сам не сходит за водой. Другие гадали, каким образом от звезды светло в горнице. И только слушатели при исполнении песни ощущали интуитивно зависимость конкретных земных действий («поливать цветы…», «лодку мастерить себе…») от заданных по времени («буду до ночной звезды…») Космосом (Богом) природных явлений.
О бытовых картинах в эти годы пишет Н. Г. Курочкина (31):
«Коля с 1 кл. по 7 кл. и в тотемском лестехникуме учился с моей старшей сестрой Тамарой. Старший брат Валентин, когда приезжал в отпуск был на свадьбе у Николая, а Рубцов был на свадьбе у меня.
В 1963-64 г. г. много раз мы ходили с концертами в д. Починок, Любаново, Левино, Суровцево, Воротишну. Рубцов не только играл на гармошке, сам выступал в сценках. Но самое интересное было после концерта, когда зрители становились артистами. По их заявкам Николай играл, пел, а иногда и плясал. Очень у него хорошо получался матросский танец. Иногда зрители приходили «наряженными» в клуб. Коля всё дивился, как много может сохранить сундук «бабки»: и домотканные сарафаны и лапти.
Про нехватку денег он обычно говорил: «Стукнул по карману – не звенит, стукнул по другому – не слыхать…в безоблачную высь улетают мысли отдыхать».
Когда летом ходила с ним на болото, он мне показывал все покосы, где они с ребятами работали, живя в детдоме. За Левакиной показал на место бывшего хутора и сказал: «Вот бы здесь построить домик в три окна. За домом берёзы, а под окном смородина, рябина, черёмуха. Пиши, сколько душе угодно, никто не помешает».
Всё лето и часть сентября Николай ходит за грибами и клюк-вой. Делает заготовки на зиму, на продажу и для выезда в Москву.
В сентябре 1963 года с опозданием возвращается в институт. За пропуск занятий приказом по институту снимается со стипендии.
Вспоминает писатель Валентин Солоухин, осенью 1963 года председатель студкома института (31):
«Кто-то из старшекурсников подвёл ко мне щуплого, тёмноглазого паренька: «Это Николай Рубцов. Надо поддержать, на одну стипендию живёт…» Стипендия у нас в то время была 22 рубля.
121
– Пишите заявление…
– А как? – дёрнул он плечами и смущённо улыбнулся.
– На студком: прошу…
– В прозе или стихах? – перебил он меня.
– Валяй гекзаметром, – принял я шутку.
Вечером в общежитие он принёс мне заявление на целую страницу, написанное действительно гекзаметром. У меня в комнате как раз находился П. Мелехин, который положил на стол заявление в одну строчку: «Прошу оказать материальную помощь в сумме 25 рублей». Покосившись на заявление Рубцова, он сказал:
– За тридцать строк и 20 рублей – бездарь!…
Коля тут же взял лист чистой бумаги и написал: «Нуждаюсь в 35 рублях». Положил на стол и, забрав первое заявление, ушёл.
– С нашего курса, – сказал Мелехин».
В. Солоухин вспоминает и такой случай с Н. Рубцовым (31):
«…не было у Рубцова привычки закрывать комнату на ключ. Во время заезда заочников многие этим пользовались. Николай заявляется с лекций, а в комнате дым столбом – идёт поэтический диспут. Был такой случай, когда непрошенные гости выставили его за дверь. Коля пришёл ко мне за помощью. Компания подобралась из дюжих парней, и нам стоило приложить немало усилий, прежде чем мы восстановили «статус» законного владельца.
Признав хозяина, заочники собрались уходить, и вдруг Рубцов предложил всем остаться. Чтение стихов продолжалось. Николай выслушал присутствующих и в наступившей тишине прочёл свои. За короткое время среди незнакомых людей он был уже свой в «доску». Вначале в случайных компаниях Рубцов чаще читал стихи из флотского цикла, правда, после первого случая я ещё раза два присутствовал за время сессии заочников, когда он читал».
«Общежитие бурлило, на каждом курсе свои лидеры, для утверждения достаточно было нескольких приличных стихо-творений, иногда щедрого угощения. Возгласы «талантливо!», «гениально» сыпались как из рога изобилия. Рубцов осматривался, вслушивался, посмеивался. Мерзликин, Лысцов, Передреев, Примеров – эти стояли не на пустом месте. О каждом из них у Николая своё мнение…» (31).
У В. Солоухина был общественный магнитофон и Н. Рубцов хотел, но не успел записать две песни под гитару: «В горнице» и
122
«Сумасшедшие листья» (это «Осенняя песня» – прим. Ю.К.-М.).
Иван Гришин сообщает о встречах с Н. Рубцовым (55):
«Впервые я увидел его в коридоре общежития Литинститута. Небольшого роста, тихий, с грустными глазами…А потом встретились на кухне – он стоял возле газовой плиты в ожидании, когда закипит вода в чайнике. Поговорили о разных мелочах.
– Ты у кого в семинаре? – неожиданно спросил Рубцов.
– У Ошанина.
Помолчал. Ничего не сказал. И уже при следующей встрече:
– Я знаю, ты из деревни. Своё не растеряй, закрой глаза на всякие модные веяния в поэзии.
Своё! Для Рубцова это было самое главное – свой мир, своя тема, своя родина... Кажется, ещё Сергей Есенин сказал, что не получится истинного поэта из того, кто не нашёл родины. Рубцову не было необходимости искать её…».
И. Гришин пишет также:
«О людях, которые его окружали, он судил с присущей ему прямотой, подчас резко, категорично, но всегда тянулся к ним, не столько нуждаясь в их поддержке, сколько из-за неизбывного желания прикоснуться своей одинокой душой к чужой радости, а может, и боли…».
И. Гришин сообщает, как однажды Рубцов, выслушав звонкие стихи одного поэта о России, сказал: «Бойко, только – «не изнутри»… И только позже для присутствующих дошло: прислушиваться к голосу собственной совести – вот что значит писать «изнутри» (курсив Ю.К.-М.). Пишет И. Гришин и о том, как Рубцов дарил на бульваре осенние кленовые листья прохожим.
Свидетельство М. Шаповалова о первоначально негативном отношении к стихам Н. Рубцова на литературных семинарах подтверждают архивные материалы 1962-1964 г.г. по Рубцову в литинституте, которые держал в руках Н. Коняев (31).
29 октября 1963 года состоялось обсуждение стихов Рубцова на семинаре. Представлена подборка из 10 стихотворений: «А между прочим, осень на дворе…», «Я буду скакать по холмам задремавшей отчизны…», «На перевозе», «Ночь на перевозе», «Полночное пение», «В лесу под соснами», «Тихая моя родина…», «Над вечным покоем», «Я забыл, как лошадь запрягают…», «Ворона» (38).
123
Стихи подверглись критике. Газимбек Багандов сказал:
«Вот стихотворение «Ворона». Для чего написано это стихотворение, о чём оно – я не понял. «Ворона» ничего людям не даёт… Почти всегда мысль, тогда, когда она должна завершиться выводом, уходит в сторону, затихает… «Я буду скакать…» – хорошее стихотворение, где тоже не всё ясно для меня, но ряд строчек, общая мысль – понятны. Очень жаль, что не все стихи сделаны до конца».
Арсений Рябкин о стихах Рубцова:
« – Меня удивляет, что тема «деревня», «родина» очень гнетуще написана…Ряд слов и образов не из того «словаря».
Руководитель семинара Н. Н. Сидоренко похвалил Рубцова, но отметил:
«Надо, чтобы поэт ставил перед собой большие задачи с каждым стихотворением. Надо, чтобы грусть становилась просветлённой. Вскрывать закономерности времени. Облик Родины всё-таки меняется, это должно стать предлогом для больших обобщений, а не просто констатация фактов, пусть в своей окраске впечатлений. В поэзии должна быть перспективность…Поэзия должна утверждать. Пусть с Вами произойдёт второе рождение!».
Рубцов всё-таки прислушивался к критическим мнениям и подправлял свои стихи. А тот же Г. Багандов обратился в следующем году именно к Рубцову для подстрочного перевода своих стихов с даргинского на русский.
По поводу сплетен о выпивках И. Гришин пишет (55):
«Бытует мнение, что Рубцов много пил. Было – сам видел. Пил, но не пьянел, а ещё глубже уходил в себя, в своё, я бы сказал подсознание, откуда разряжался опять-таки горькой шуткой, которая доходила далеко не до всех».
Поразительно то, что свидетели пишут, именно, о Рубцове. Вроде как посторонние наблюдатели. А эти свидетели, что делали в это же время? Трезвели, что ли? В застольях студенты читали свои самые сокровенные стихи. Ведь в России действует пословица: «Что у трезвого на уме, то у пьяного на языке».
Для понимания «творческой» обстановки в стенах общежития литературного института им.А. М. Горького на Добролюбова 9/11 приведу фрагмент стихотворения Николая Рубцова «Пусть поют поэты» (19):
124
О чём шумят
Друзья мои, поэты,
В неугомонном доме допоздна?
Я слышу спор.
И вижу силуэты
На смутном фоне позднего окна.
Уже их мысли
Силой налились!
С чего начнут?
Какое слово скажут?
Они кричат,
Они руками машут,
Они как будто только родились!
Самолюбие почти каждого студента-поэта, будущего «властителя народных дум», просто зашкаливало. Комментируя одно из застолий, Николай Рубцов однажды отметил удивительное: «обошлось без драки».
В ноябре 1963 года Рубцов буквально на перекладных едет из Москвы в Николу к дочери и Гете. В бытовом плане зададимся вопросом: А на какие деньги? На мизерную стипендию или возможно материальную помощь от В. Солоухина?
Есть «прямой» путь через Вологду, по дороге на Тотьму до поворота на Черепаниху, затем 13 км до переправы Усть-Толшма, на пароме к селу Красное и далее 25 км пешком или на каком-то подвернувшемся транспорте до Никольского. Этот путь мы с поэтом Э. Любенко испытали в июне 2001 года. Нам дважды повезло. Через 4 км на пешем пути к Черепанихе, мы проголосовали и нас подхватила легковая машина (56). Затем паром до села Красное. После 3-часового «перекура» у церкви нас взяли на почтовую машину до Никольского. Этим путём или автобусом Тотьма-Черепаниха пользовался в летние месяцы Николай Рубцов. Но 25 км до Никольского никто не отменял.
Поздней осенью 1963 года, в предзимье, паромы не «ходили». Для понимания опасности обходной дороги, которую проложил Рубцов, привожу приложение № 7, фрагмент статьи вологжанки Риммы Рожиной, которая повторила маршрут в 2004 году (56).
125
Итак, в ноябре 1963 года Николай Рубцов на рискованном маршруте Москва – Вологда – Вохтога – рабочий поезд до Гремячего – двадцать километров до деревни Починок – 9 км до Никольского (см. приложение 7).
По заснеженной пустынной дороге, в условиях начина-ющегося снегопада, в «томительный мороз» Рубцов идёт к деревне Починок. Но дадим слово поэту:
Какая глушь! Я был один живой.
Один живой в бескрайнем мёртвом поле!
Вдруг тихий свет (пригрезившийся, что ли?)
Мелькнул в пустыне,
как сторожевой…
Я был совсем как снежный человек,
Входя в избу (последняя надежда!)…
В северных русских деревнях в окне крайней избы хозяева всегда выставляли на ночь керосиновую лампу. Это был сухопутный маяк для любого случайного путника, которым тогда оказался Николай Рубцов (курсив Ю.К.М.). И вот в этой спасительной избе, у немолодой уже хозяйки поэт делает великое, для всех нас живущих, открытие:
Как много жёлтых снимков на Руси
В такой простой и бережной оправе!
И вдруг открылся мне
И поразил
Сиротский смысл семейных фотографий:
Огнём, враждой
Земля полным-полна,
И близких всех душа не позабудет…
Скажи, родимый,
Будет ли война? –
И я сказал: – Наверное, не будет.
В каждой русской семье с фотографий смотрят погибшие дети, братья, отцы и деды. К 1963 году это были участники локальных
126
войн в 1936-1940 годов, Великой Отечественной войны с Германией (1941-1945) и Японией (1945). И поэт понял, что вражда – главная причина всяких войн. На вопрос хозяйки путник не может дать точный ответ. «Наверное, не будет» – это сомнительная надежда. И вот хозяйка – русская женщина сообщает непринуждённо такую народную мудрость, до которой ещё долго идти многим сильным мира сего:
Дай Бог, дай Бог…
Ведь всем не угодишь,
А от раздора пользы не прибудет… – (курсив Ю.К.-М.)
И вдруг опять:
Не будет, говоришь?
Нет, – говорю, – наверное, не будет.
Дай Бог, дай Бог… (курсив Ю.К.-М.)
Хозяйка заботится не о себе, а о живущих где-то, за избой, близких и далёких и даже об ушедших. И просит она Бога, чтобы не было войны: «Дай Бог, дай Бог!». Путник не может дать уверенную надежду. А что такое война для крестьянки, для сельской семьи – хранительницы исторической России? Зло и зло! А когда путник хочет расплатиться с хозяйкой, происходит примечательный диалог:
Господь с тобой! Мы денег не берём!
Что ж, – говорю, – желаю вам здоровья!
За всё Добро расплатимся Добром,
За всю Любовь расплатимся Любовью… (курсив Ю.К.-М.)
И вот это высказывание Николая Рубцова по частному случаю попытки оплаты ночлега оборачивается нетленным на века пожеланием Добра и Любви. А поэт благодарит русский огонёк:
За то, что, с доброй верою дружа,
Среди тревог великих и разбоя
Горишь, горишь как добрая душа,
Горишь во мгле, – и нет тебе покоя…
127
Конечно, любой нормальный поэт, когда пишет стихотворение, не задумывается о философских концепциях, он просто вольно или невольно выражает своё мировоззрение, соединяет явления природы и жизни с божественным пониманием происхождения мира или рифмует урбанистические события и похождения.
Итак, когда же наступил переломный момент в повороте поэта к пониманию действующих в окружающем мире разрушительных сил и идеи спасения каждого человека от насаждаемого эгоизма? По мнению автора, это стихотворение «Русский огонёк», которое произвело впечатление на читателей и литературоведов.
Г. М. Меньшикова сообщает: «Однажды он приехал к нам в ноябре месяце. В чемодане его была кукла. Он ехал железной дорогой Вологда – Вохта, потом рабочим поездом до Гремячего, затем двадцать километров на лошади. А потом шёл до деревни Починок пешком и грелся на печке у Марии Ивановны Богдановой. Она его отогрела, дала валенки, потом ей их высылали. Вот после этого было написано стихотворение «Русский огонёк» (54).
Множество случайных и неслучайных встреч было у Рубцова в течение жизни. У многих других поэтов также бывает много подобных встреч. Но только Рубцов смог глубоко понять существо русского понимания истории и взаимоотношений людей. «За всё Добро расплатимся Добром, за всю Любовь расплатимся Любовью…». Так сказал на все времена только Рубцов.
В ноябре 1963 года вновь издан приказ по институту со снятием Рубцова со стипендии за пропуск занятий и за выпивки. Значит, были докладные на Рубцова. Например, в связи с поездкой к Лене и Гете в Никольское.
А затем 3 декабря 1963 года происходит инцидент в Централь-ном доме литераторов (ЦДЛ). В одном из залов ЦДЛ заседали работники народного образования, а оратор с трибуны вещал, как следует преподавать литературу в школе. В списке рекомендуемых поэтов не был назван Есенин. – А где Есенин? – крикнул Рубцов оратору. – Ты почему о Есенине умолчал? И тогда на Николая налетел администратор ЦДЛ и стал вытаскивать его из зала. Завязалась драка. И на Рубцова составили протокол. А на сигнал надо реагировать. Сразу же 4 декабря 1963 года родился приказ проректора литературного института А.Мигунова: «3 декабря с.г.
128
студент 2-го курса Рубцов Н. М. совершил в Центральном Доме Литераторов хулиганский поступок, порочащий весь коллектив студентов Литературного института. Учитывая то, что недавно общественность института осудила недостойное поведение Рубцова Н. М., а он не сделал для себя никаких выводов, исключить его из института за хулиганство с немедленным выселением из общежития. Проректор литературного института А. Мигунов» (27).
Это означало выбрасывание Рубцова на улицу. Однако за товарища вступились студенты, вологодский поэт А. Яшин, вышел из больницы ректор института И. Н. Серёгин. Предста-вить, где жил Николай Рубцов с 4 по 25 декабря 1963 года сложно. Ведь Рубцов оказался бездомным, в положении бомжа. В те времена можно было переспать на любом московском вокзале. Но где взять деньги на проживание? Ведь стипендии за ноябрь студента лишили. А кроме литературного никакого другого заработка у Рубцова не было.
20 декабря 1963 года состоялся товарищеский суд, который «решил войти в ректорат с предложением о восстановлении т. Рубцова в правах студента и о наложении на него за совершённый поступок строгого административного взыскания с последним предупреждением» (27). По заявлению поэта от 21 декабря на имя Серёгина и в связи с решением товарищеского суда, 25 декабря 1963 года появился приказ № 216, подписанный ректором И. Н. Серёгиным:
«В связи с выявленными на суде смягчающими вину обстоятельствами и учитывая раскаяние тов. Рубцова Н. М., восста-новить его в числе студентов 2 курса. Объявить ему строгий выговор с предупреждением об отчислении из института в случае нового нарушения моральных норм и общественно-трудовой дисциплины» (27). Серёгин спас от исключения из литературы не только Н. М. Рубцова.
Незаурядный поэт А. Черевченко бросил институт, уехал в Харьков. Но его разыскал посланец ректора. Он передал Черевченко записку неизлечимо больного И. Н. Серёгина: «Саша! Напиши заявление о переводе на заочное. Через неделю я ложусь в больницу и оттуда меня уже не выпустят» (27). Были и есть нормальные русские руководители, которые думали о будущих поэтах, о тех, кто сумеет пробудить Совесть в человеке.
129
Как в своё время С. Есенин, бежавший в Ленинград после приводов в милицию, Н. Рубцов побаивался представителей власти, следящих за настроением сограждан. М. Шаповалов сообщает о таком случае (57):
«Студент Р. (по ряду сведений А. Ревуцкий, - прим. Ю.К.-М.), прозванный за мужественную осанку и зычный голос «полковником», однажды разыграл Рубцова. Тот читал стихи в какой-то компании. Только он кончил, «полковник» ему и говорит:
– Так-так, гражданин Рубцов. По-вашему выходит, колхозы наши живут плохо, народ нищенствует. Что же получается, а?!
И грозно смотрит на Рубцова. Вдруг тот побледнел, пытаясь отшутиться, отвечает.
– Да что ты, Толя, нельзя же так буквально. Ведь стихи…
Но Р. вошёл в роль. Суровая непроницаемая маска на лице. Стукнул тяжёлым боксёрским кулаком по столу:
– Молчать!.. Я давно слежу за вашим, так сказать, творчеством. Должен признаться: сочинения ваши наводят на серьёзные размышления…
Рубцов не выдержал, пулей вылетел за дверь. Благо, был в шапке и пальто, – на улицу. Поймал такси, и – на вокзал. С первым же поездом уехал в Питер.
Р. стыдили. Он оправдывался: «Я же в шутку. Другие поняли. Не знал я, что он слабонервный».
На месте Рубцова будешь слабонервным. Если тебя неоднократно лишали стипендии, дважды исключали с очного отделения института, едва не посадили в тюрьму за случаи в ЦДЛ, побежишь, куда глаза глядят. Хорошо, что отстояли студенты и известные поэты. А у Рубцова опять продолжается полуголодная жизнь в общежитии, посещение занятий в институте и неформальное «творческое» обсуждение стихов.
И всё-таки представить Николая Рубцова этаким злостным хулиганом просто невозможно. Он был воспитан в традициях Добра и Справедливости и в детдоме, и в техникумах, и на тралфлоте, и во время службы на Северном флоте, и в период работы на знаменитом Кировском заводе. Что-то за все эти годы у Николая Рубцова не было никаких серьёзных нарушений. Более того, в период службы на флоте у него были одни поощрения и повышения по службе. А вот попытки поэта внести понятия
130
Справедливости в общественную среду в Москве, особенно, в литературных кругах оборачивались чередой выговоров и собеседований. Элитарная среда литературных ефрейторов и подполковников, окололитературных адъютантов и генералов не желала пропускать Николая Рубцова в большую литературу, интуитивно ощущая несовместимость мировоззрений.
Рубцов готовит подборки стихов, носит их по редакциям для публикации и получения гонорара. Но, как отмечал поэт, редактор читает подборку, смеётся, переписывает стихи для себя и своих домашних, но печатать отказывается. Не «та» тенденция была в поэзии Рубцова, а фактически была боязнь редактора (в то время цензора публикаций) потерять «тёплое» место.
После зимней сессии 1964 года в литинституте на зимние каникулы Николай Рубцов едет в Никольское через Вологду, Тотьму и зимний переезд через замёрзшую реку Сухону..
14 января 1964 года С. Багров публикует в тотемской газете «Ленинское знамя» рецензию на подборку стихов Рубцова. Представлены 2 стихотворения поэта, в том числе на актуальную для читателей рыболовную тематику:
Я весь в мазуте,
весь в тавоте,
Зато работаю в тралфлоте!
…Печально пела радиола,
Звала к любви, в закат, в уют –
На камни пламенного мола
Матросы вышли из кают.
Они с родными целовались,
Вздувал рубахи мокрый норд,
Суда гудели, надрывались,
Матросов требуя на борт…
………………………………
Я, юный сын
морских факторий,
Хочу, чтоб вечно шторм звучал,
Чтоб для отважных – вечно море,
А для уставших –
свой причал.
131
Надо бы разъяснить для непосвящённых, что «мазут» - жидкое топливо для судна, а «тавот» - вязкая смазка деталей и узлов механизмов судна. И то, и другое «украшают» обычно лица и руки слесарей-механиков.
Пишет односельчанин поэта В. Аносов: «…Следующая наша встреча произошла зимой 1964 года в селе Никольском. Будучи студентом, я приехал на каникулы. А Коля учился в литинституте и, кажется, тоже был на каникулах. И опять в долгие зимние вечера мы часто собирались у нас на квартире, спорили о поэзии, так как многие из нас, сильных парней, не понимали стихов, и Коля пытался увлечь нас, привить любовь к стихам, причём своих стихов он почти не читал, а чаще всего брал гармонь или гитару и под её аккомпанемент свои стихи преображал в песню…
И ещё мне часто вспоминается наша совместная поездка из Никольского в Вологду через Тотьму. Я думаю, что в Тотьме он задумал написать стихотворение о своей деревне... Свои черновые наброски стихотворения «Родная деревня» он читал мне и тотьмичу Сергею Багрову… в феврале 1964 года. В Вологде остановились у моей тёти, которая жила на улице Кузнецкой, дом 8-а … Подходя к дому тёти, Коля вдруг сказал: «Постой, постой здесь недалеко живёт Ольга Фокина. Мне обязательно нужно с ней встретиться». На следующий день мы пробыли целый вечер у О. Фокиной. Они вспоминали общих знакомых, говорили о поэзии, о своих творческих планах, об учёбе в литинституте» (31).
В конце 1963 года Николай Рубцов познакомился с литерато-ром, земляком из Тотьмы Ф. Ф. Кузнецовым, который организовал в феврале 1964 года выступление неизвестного тогда Рубцова по радио со стихами. Ф. Ф. Кузнецов рекомендовал также стихи Рубцова для журнала «Юность», где были, однако, отобраны для публикации не лучшие, в основном, ранние стихи Рубцова («Загородил мою дорогу…», «Я весь в мазуте, весь в тавоте…», «Я забыл, как лошадь запрягают…»). Стихи опубликованы в № 6 за 1964 год. В письме А. Яшину от 22 августа 1964 года Н. Рубцов пишет: «Подборка в «Юности» никуда не годится. Я не согласился бы печатать её, если б в это лето мне не очень потребовались деньги. Да ещё отредактировали кое-какие места… В результате и рифма стала безвкусной, и слово «надрывались» потеряло ударное значение…». Следует обратить внимание, насколько Н. Рубцов
132
критически относится к публикациям, особенно к редакторским правкам. Другой бы поэт носился с номерами журналов среди литераторов, друзей и знакомых, редакторов других журналов.
Из этой подборки выделяется стихотворение «Улетели листья»:
Улетели листья с тополей –
Повторилась в мире неизбежность.
Не жалей ты листья, не жалей,
А жалей любовь мою и нежность!
Пусть деревья голые стоят,
Не кляни ты шумные метели!
Разве в этом кто-то виноват,
Что с деревьев листья улетели?
Тема расставания с текущим временем, с любимой женщиной представлена на подсознательном уровне восприятия прошедшего осеннего листопада. Стихотворение стало известной песней.
В. Солоухин сообщает, как Рубцов готовил к изданию стихи (27): «Я отдал ему машинку. Через несколько минут он уже стучал, работал всю ночь. Печатал он медленно, с большими паузами, как он потом сказал, почти каждое стихотворение правил «на ходу». Только утром на какое-то время стук затих, а как только проснулось общежитие, машинка застучала снова.
В тот день на лекциях Рубцова не было, не было его и на следующий. Я как раз получил небольшой гонорар из орловской молодёжной газеты. Вернувшись из магазина, услышал знакомый стук и заглянул в комнату Николая…
С машинкой он принёс отпечатанную рукопись и попросил меня посмотреть. В то время я рецензировал в отделе поэзии в журнале «Молодая гвардия». Отобрав 12 стихотворений, я попросил разрешения показать их в журнале. Рубцов согласился… Позже в одном из номеров журнала в разделе «Товарищ» были напечатаны два стихотворения Рубцова... В день выплаты гонорара в широко распахнутые двери явился Николай:
– Пошли обедать, пошли в ресторан? Я получил приличную сумму…
Он стоял в распахнутом поношенном пальто, стоптанных туфлях.
133
– Хочешь сделать мне приятное? – перебил я его. – Купи хотя бы обувку…
– Да-а, – сощурился он, – уже падают люстры!
Рубцов знал и «мадам уже падают листья» от Вертинского.
За покупками он ездил в «Детский мир». На полученный молодогвардейский гонорар приобрёл себе валенки, куклу и очень красивый флакон душистого «снадобья» для восстановления волос.
– Дорого? – спросил я, взяв в руки флакон.
– Дешевле шапки. Отрастёт шевелюра – поймёшь выгоду».
Отпечатанную на машинке Солоухина небольшую рукопись Рубцов направил в Северо-Западное издательство, в Архангельск.
В начале 1964 года Николай Рубцов встретился с известным литератором Владимиром Максимовым, который вошёл к тому времени в редколлегию журнала «Октябрь». В. Максимов эмигрировал и с 70-х по 90-е годы 20-го века работал редактором парижского русского журнала «Континент».
Рассказывает алтайский литератор Б. Укачин (19):
«В один из выходных дней мы с Николаем Рубцовым перешагнули низкие пороги максимовской квартиры всё в тех же Сокольниках. Владимир Емельянович нас встретил хорошо… Николай Рубцов, чуть-чуть прикрыв ресницами карие глаза, читал ему свои стихи. А Владимир Максимов, ладонь правой руки положив на правую щёку, с добрым вниманием слушал стихи для него нового поэта – гостя, повторяя после каждого прочитанного: «Хорошо, молодец!... Я их отнесу в «Октябрь», пусть попробуют отказаться, не печатать!..» Максимов тут же отобрал несколько стихотворений Николая Рубцова для «своего» журнала: «Я буду скакать по холмам задремавшей отчизны…», «Видения на холме», «Тихая моя родина» и ряд других. Все они в том же году появились на страницах «Октября» («Тихая моя родина» была опубликована в журнале позднее, в № 10, 1965 г. – прим. Ю.К.-М.).
Известный литератор В. Кожинов рассказывал, как он однажды, прихватив с собою гитару, пришел к своему другу Д. Старикову, который работал в журнале «Октябрь». Прочитал стихи молодых поэтов и напел ряд стихов Рубцова. И это подействовало (27).
Кто протежировал Николая Рубцова в журнале «Октябрь»? Максимов или Кожинов, сейчас трудно определить. Но в №8 за 1964 год опубликованы: «Я буду скакать по холмам задремавшей
134
отчизны…», «Видения на холме», «Звезда полей», «Хозяйка».
Приведём фрагменты стихотворения «Я буду скакать по холмам задремавшей отчизны…», которое Рубцов читал в общежитии:
……………………………………………………….
О, сельские виды! О, дивное счастье родиться
В лугах, словно ангел, под куполом синих небес!
Боюсь я, боюсь я, как вольная сильная птица,
Разбить свои крылья и больше не видеть чудес!
Боюсь, что над нами не будет таинственной силы,
Что, выплыв на лодке, повсюду достану шестом,
Что, всё понимая, без грусти пойду до могилы…
Отчизна и воля – останься моё божество!
Лексика: «родиться... словно ангел…», «боюсь я… не видеть чудес!», «не будет таинственной силы…», «останься моё божество!» - это новое духовно-философское понимание мiра.
По свидетельству современников Рубцов носил в кармане пиджака малоформатный сборник Тютчева (вероятно, издание 1962 года). При изучении в литинституте поэзии 19-го века Николай Рубцов открывает для себя Тютчева, как поэта и как русского человека и дипломата, который блестяще знал французский и немецкий языки. Вот что пишет Анатолий Чечетин, который учился в те годы в литинституте (19):
«Коля не был литератором-книгочеем, его невозможно было увидеть с книжкой-бестселлером в руках…Он, как и жизнь, литературу брал сердцем, душой, находил то, что ему нужно было в данный конкретный момент. И находил каким-то прирождённым избирательным чувством (курсив Ю.К.-М.). И Тютчева, и многих других авторов, о которых мы в ту пору не вспоминали, да и не ведали, Рубцов открыл для себя не в последние годы жизни, как это предположил один из исследователей его творчества. Задолго до того, ещё на первом курсе института, он говорил мне о Тютчеве как о самом почитаемом и дорогом поэте».
Рубцов ещё в 1963 году пишет стихотворение «Приезд Тютчева», которое сразу вошло затем в первый сборник Рубцова «Лирика» (1965 г.) и в сборник «Звезда полей». Вот фрагмент из упомянутого стихотворения:
135
Он шляпу снял, чтоб поклониться
Старинным русским каланчам…
А после дамы всей столицы
О нём шептались по ночам.
И офицеры в пыльных бурках
Потом судили меж равнин
О том, как в залах Петербурга
Блистал приезжий дворянин.
Вспоминает Василий Макеев (58):
«Кроме Пушкина, вровень с Тютчевым не ставил никого, даже любимого Есенина, справедливо считая, что на уровне Есенина можно всё-таки написать несколько стихотворений, а Тютчев недосягаем навеки». И далее В. Макеев пишет о словах Рубцова: «Конечно, Есенин из меня не получится. И Баратынский тоже. А вот стать бы таким поэтом, как Никитин, как Плещеев! Ведь хорошие поэты, правда? Русские поэты, правда?». Скромно высказывается Рубцов о своём творчестве.
А. Чечетин пишет в воспоминаниях (27):
«Однажды утром я зашёл к нему в комнату, когда он ещё лежал в постели, время от времени тяжело вздыхая.
– Что, тебе плохо? – спросил я.
– Да, нехорошо.
Я открыл форточку.
– Нет, не поможет…Душно мне…В атмосфере в этой душно! –
сказал он, будто простонал, одновременно словно пытаясь вместе с рубашкой разорвать себе грудь.
Я искренне считал тогда, что так строго он судит чужие стихи только из-за того, что однажды постановил себе быть предельно честным, бескомпромиссным в литературе, и это было для меня примером и уроком на всю дальнейшую жизнь. А теперь ясно дру-гое – он судил коллег на уровне своего мастерства, своего таланта, а это было слишком высоко и непонятно для многих окружающих его людей. Но справедливости ради надо обязательно сказать, что Коля часто сдерживал свои категорические суждения, с трудом заставлял себя больше молчать, чем говорить.
И ведь только теперь, читая и перечитывая вновь его стихи, понимаешь, до каких глубин духовного прозрения поднимался
136
он (курсив Ю.К.-М.) уже тогда, когда вместе с нами или один бродил «вдоль улиц шумных», с какого неба озарения он снисходил к нам в прозу жизни, в суету так называемых «проблем».
Далее в разделе воспоминаний «Анциферов» А. Чечетин пишет:
«Мою фразу о том, что поэты друг с другом, как правило, не дружили, не надо понимать буквально…Что же касается Коли, то в разные годы учёбы были, разумеется, у него друзья и среди поэтов. Это его земляк В. Коротаев, однокашник А. Передреев, всячески поддерживающие его А. Яшин, Е. Исаев и многие другие.
Но крепче всех, какими-то особыми нитями души, он был связан с тёзкой поэтом Николаем Анциферовым. Лысенький, полноватый, невысокого роста, с нездоровым румянцем на пухлых щеках, Коля Анциферов уже окончил институт, имел довольно широкую известность и внешне, в наших глазах, походил на мэтра. Он был одним из немногих людей, встречаясь с которыми, Коля, в каком бы состоянии духа ни был, сразу же шёл навстречу, сияя лицом, открыто радуясь, внутренне оживляясь…
Во время застолья оба Коли сидели рядом, на одной кровати, живо участвуя в застолье, а затем увлеклись беседой и общались уже только друг с другом, прерываемые взрывом веселья, песнями или торжественными тостами.
Я был близко от них и слышал почти весь разговор. Сейчас совершенно не важно, о чём конкретно говорилось, но главное – я понял это тогда, – они оказались близки друг другу душой, понимали один другого с полуслова…
…Анциферов, рассказывая в хороших стихах о своём босоногом детстве, впервые поведал тогда о многих и многих из тех, кто не воевал (эта пора пришлась нам на детство), но не доживёт потом, несмотря на хорошую теперешнюю жизнь, и до пятидесяти лет. Он читал негромко, хорошо видя рассказываемое…
Рубцов очень горячо и искренне аплодировал, радуясь за друга-поэта, тепло пожал ему руку, что-то сказал хорошее, весь светился от восторга, словно это и его праздник».
О неформальном поэтическом турнире между Анциферовым и Рубцовым в общежитии рассказал писатель В. Сафонов (44). Оба поэта читали множество стихов, проверяя поэтическую силу друг друга. Анциферов умер в 1964 году. В стихотворении «Памяти Анциферова» Рубцов, как обычно, точно расставляет акценты:
137
Среди болтунов и чудил
Шумел над вином наклоняясь,
И тихо потом уходил,
Как будто за всё извиняясь.
……………………………..
Он нас на земле посетил,
Как чей-то привет и улыбка.
12 апреля 1964 года Николай Рубцов посылает своему руково-дителю семинара Н. Н. Сидоренко такую телеграмму (19):
ДОРОГОЙ НИКОЛАЙ НИКОЛАЕВИЧ ХРИСТОС ВОСКРЕСЕ – РУБЦОВ –
Когда знакомишься с информацией (стихами, письмами и др.), исходящей от имени Н. М. Рубцова, приходишь к мысли, что у Поэта всегда за очевидным фактом имеется в виду другая более глубокая информация. И она раскрывается не сразу, а только по мере философского и исторического понимания развития событий в мире и России. Вот и телеграмма руководителю семинара Сидоренко «ХРИСТОС ВОСКРЕСЕ» – кажется обычное в настоящее время поздравление. Но, во-первых, для эпохи Хрущёва, времени насаждаемого атеизма, сопровождавшегося разрушением храмов, это был ВЫЗОВ официальной материалистической идеологии. Во-вторых, это было открытое поздравление руководителя (скорее всего члена КПСС) с русским православным праздником. Но, в-третьих, (это мнение автора) воскрес Рубцов как русский человек, пришедший к православию, и в лице Рубцова явился Философ с проповедями Добра, Любви и Справедливости.
В статье «Детдом на берегу» А. Мартюков пишет:
«Трудно человеку из семьи понять законы детдомовской общины. Они естественны и обязательны. Дети, родственные по судьбе, крепче сплачиваются. Злоба и ложь отвергаются. Предательство, как и всюду, вне закона».
И детдомовский Николай Рубцов систематически попадает в буфетах ЦДЛ в протокольные истории. В апреле 1964 года ему приписывают оскорбление писателя Трегуба.
В апреле 1964 года проездом из Вельска Архангельской области
138
в Москве останавливается Л. Дербина. Она звонит в общежитие и назначает Рубцову встречу (59). И вот здесь она уже в своих описаниях создаёт негативный образ поэта. Сообщает, что Рубцов явился с огромным «фингалом» под глазом, в старом пальто и в пыльном берете. И другими мазками Дербина нарисовала прямо натурального бомжа. Почему же она не ушла сразу? А стала слушать стихи Рубцова в скверике. Она, в это время 26-летняя незамужняя «красавица», приглашает «бомжа» Рубцова в гостиницу на «домашнее пиво». Зачем ей нужно такое приключение? Ясно, что замуж за такого незавидного мужчину или на интим, будь он хоть трижды С. Есенин, она не пойдёт. Что она и показала своим поведением в номере гостиницы. Во время этих «посиделок» Дербина выбегала неоднократно в коридор, явно кто-то должен был придти. После этой встречи она уезжает в Воронеж и там выходит замуж. За того, кого выбрала.
Был ли этот звонок Рубцову случайным? Зачем такой цветущей начитанной, знающей себе цену, даме звонить в общежитие и встречаться с неброским на вид деревенским поэтом? Ведь уже в то время Л. Дербина тусовалась среди известных московских поэтов-шестидесятников и даже участвовала в Политехническом музее в августе 1962 года в съёмках фильма.
И каким образом обыкновенная библиотекарь по образованию и роду работы Дербина сняла отдельный номер в столичной гостинице на ВДНХ? В те времена, чтобы получить номер, нужно было быть важным общественным, партийным или хозяйственным деятелем, или иметь «блат», или иметь очень большие деньги (что тогда далеко не всегда «срабатывало»).
И вот она поит пивом «несчастного» Рубцова. Зачем такой подвиг? Или узнать его планы, или всё же тогда «заглянуть» в творческую лабораторию талантливого поэта? Ведь Рубцов уже выступал со стихами по всесоюзному радио в феврале! Она признаётся, что выделила Рубцова из множества других. Уже тогда, тусуясь в Москве, она искала через поэтов будущий путь в Союз писателей СССР. Отсюда одна из причин её заезда к Рубцову в Вологду в июне 1969 года. А свою заветную мечту она пытается реализовать до сих пор. Но об этом – ближе к окончанию книги.
С февраля и вплоть до июня 1964 года Рубцов периодически встречается с литераторами В. Кожиновым, Ф. Кузнецовым,
139
А. Передреевым, Ст. Куняевым, В. Соколовым, Н. Анциферовым. Под впечатлением стихотворения «Звезда полей» Владимира Соколова Николай Рубцов в то время задумал и написал свою «Звезду полей». Есть информация, что Рубцов в одном из застольев договорился с В. Соколовым о моральном праве использовать название «Звезда полей» для будущего сборника. Во всяком случае, возражений В. Н. Соколова не опубликовано.
В мае 1964 года Станислав Куняев подарил Николаю Рубцову дореволюционное (1899 г.) издание стихов Ф. И. Тютчева. На этой книге имеется дарственная надпись: «Дорогому Коле от Гали и Стасика 6 мая 1964 г.». После гибели Н. М. Рубцова эта книга вернулась к Ст. Куняеву, который передал её дому-музею в селе Никольском.
Об оценке Рубцовым поэтов сообщает Гришин (55):
«Николай Рубцов сидит в беседке возле дома Герцена. В руках – нераскрытый учебник по марксистско-ленинской философии: перед сдачей экзамена, видно, решил отдохнуть, расслабиться.
Присаживаюсь рядом.
– Как ты относишься к Евтушенко? – неожиданно спросил Николай.
– Нормально.
– А читал его стихи в последнем «Дне поэзии»?
– Читал. Звенящие стихи, – полушутя-полусерьёзно подчеркнул я.
– Вот именно! – Рубцов снял с головы берет, энергично помахал им над собой и, изображая свист ветра – «у-у-у», заговорил едко, напористо, что бывало с ним нечасто: – Звенящие, свистящие, шумящие…
– Есть такое понятие – верховой ветер. Подвывает где-то там, вверху, а землю не освежит, травинки в засуху не колыхнёт, только собравшуюся тучку разгонит… Так и нынешняя поэзия: уши закладывает от её крика, а на душе пусто.
Николай неуловимым движением сунул в рот помятую «беломорину», прикурил, и этого времени ему оказалось достаточно, чтобы перенестись мыслями в другое столетие.
– Не говорю уже о Пушкине… Возьмём Тютчева и Фета. Мы о них чуть ли не с презрением – поэты чистого искусства… Чистого в смысле настоящего, без всяких примесей – согласен. Потому что
140
чистыми глазами глядели на мир и в стихах себя не выпячивали, а жизнь через себя показывали. А, да что там!… – Рубцов встал, бросил окурок в стоявшую рядом урну. – Пойду философию сдавать.
Ещё и ещё раз припоминая те мгновения, мысленно кричу ему вслед: «Зачем тебе этот экзамен? Ведь ты в себе самом носишь мир, который превыше всяких философий».
Уже тогда, к июню 1964 года, когда Рубцов говорил «Я» получалось из этого личного «Я» русское родное «Мы».
12 июня 1964 года был «организован» новый инцидент в ресторане ЦДЛ. Трое друзей отмечали сдачу Рубцовым экзамена по советской литературе в весенней экзаменационной сессии.
Обстоятельства этого «дела» со стороны администраций были представлены в документах 3, 4, 5 и 6 главы 17 книги «Тайна гибели Николая Рубцова» (59). Привожу комментарии к этим документам:
В сущности, конфликт состоял в том, что три приятеля хотели после 23 часов вечера (времени закрытия новых заказов) взять ещё бутылку вина, тем более, что на другой элитный стол официантка Кондакова в нарушение установленных правил подала допол-нительно графин с водкой (курсив Ю.К.-М.). А другим клиентам («плебеям») официантка отказала. Что и возмутило трёх приятелей и их спровоцировали на ответные действия. Они отказались расплачиваться по счету. Это только и надо было администрации. Была вызвана милиция. И хотя по счёту было «заплочено», расплачиваться пришлось Николаю Рубцову. Вместо мирного разрешения конфликта контролёр Прилуцкая составила докладную дирекции ЦДЛ.
Ясно, что та местная кампания служащих ЦДЛ решила проучить строптивого студента. Во-первых, контролёр Прилуцкая узнала в ресторане именно Рубцова (какой-то студент узнаваем на уровне маститого писателя в ресторане! – прим. Ю.К.-М.). Во-вторых, именно Рубцов был задержан уже на выходе, в вестибюле (когда «инцидент в основном был улажен», по признанию помощника директора ЦДЛ Сорочинского). В-третьих, именно у Рубцова отобрали студенческий билет и на него были написаны докладные. В-четвертых, из ресторана все посетители выходят нетрезвые (туда же не чай ходят пить). В-пятых, именно в этот
141
вечер в ЦДЛ произошёл более «крупный» случай. Один из поэтов (головой!) разбил в туалете ЦДЛ писсуар. В-шестых, аналогичных случаев в те времена в ресторанах с маститыми и «не маститыми» посетителями было множество. Залы ломились от публики, денег у большинства горожан было достаточно и попасть в ресторан было трудновато, что знает автор не понаслышке.
А суть дела состояла в том, что не был забыт инцидент с Рубцовым от 3 декабря 1963 года в ЦДЛ, о чём уже рассказано выше. Интересно, что докладные от метрдотеля, ст. контролёра и помощника директора ЦДЛ по случаю от 12 июня 1964 года были составлены только через 4 дня после происшествия. В докладной от 16 июня сообщается, что все задержанные посетители были студенты литинститута. Уже 17 июня директор ЦДЛ пишет письмо ректору литературного института А. Мигунову с приложением студенческого билета Рубцова. В общем, «проучили» тогдашние работники ЦДЛ непокорного поэта. Правда в результате попали сами на страницы литературной Истории.
Автор этой книги не стал бы бросать сразу очень большой камень в А. Мигунова, который заменил И. Н. Серегина на посту ректора, за его приказ об исключении Н. Рубцова c дневного отделения литинститута. И вот почему. К 22 июня 1964 года А. Мигунов имел официальное письмо от директора ЦДЛ Филиппова Б. М. с приложенным студенческим билетом Николая Рубцова. И, тем не менее, ректор или кто-то из администрации действовал довольно последовательно в интересах опального студента. Рубцову позволили сдать все оставшиеся экзамены. Затем студент Рубцов приказом от 22 июня был переведён на третий курс. В принципе, Мигунов мог просто исключить Рубцова из института в связи с организованными «телегами» (так обзывали докладные жертвы обстоятельств). Затем, 23 июня 1964 года Николай Рубцов написал заявление о переводе на заочное отделение сроком на год. 24 июня Мигунов получил письмо от какого-то всесильного консультанта секретариата правления Союза писателей СССР тов. Б. Н. Соколова. Но приказ от 22 июня о переводе на третий курс подписан. 25 июня ректор Мигунов наложил на объяснительной записке Рубцова резолюцию «…отчислить из числа студентов очного отделения». О заочном отделении – ни слова.
Мог ли А. Мигунов тогда принять другое решение? Ответ ясен!
142
Иначе его самого отчислили бы с должности за непринятие соответствующих воспитательных мер. Более того, в письме от 26 июня в адрес тов. Б. Н. Соколова ректор А. Мигунов оставляет Н. Рубцову возможность быть принятым на заочное отделение литинститута. То есть по документам видно, что приказа о полном формальном исключении Рубцова из института нет.
А спас Н. Рубцова вновь А. Яшин, он не дал раздуть дело. Но поэт опять лишился права проживания в общежитии, то есть крыши над головой. И всё-таки А. Мигунов дал возможность сработать фактору времени: надо было, чтобы этот случай с талантливым поэтом потерял актуальность. Заочное отделение – это был единственный для Рубцова выход из того положения.
С 12 июня 1964 года Рубцов жил в общежитии в тягостной обстановке ожидания наказания за организованную против него провокацию. Во-первых, он не знал, чем всё это кончится. Во-вторых, он лишился трёхмесячной стипендии перед отъездом в Николу. Хорошо, что можно получить гонорар за публикации в «Юности», «Молодой гвардии» и позже в «Октябре». О встречах с Николаем Рубцовым в это время, перед отъездом вспоминает Э. Крылов (27):
«Все разъехались на каникулы, и только мы с Рубцовым оставались в общежитии. Мне ехать было некуда, а его что-то задерживало (проблема исключения из института и перевода на заочное – прим. Ю.К.-М.). Но вот собрался и он в свою Николу. Я зашёл к нему в комнату. На полу лежал раскрытый чемодан. Сам он сидел на корточках и запускал жёлтого цыплёнка, который как-то боком прыгал на металлических лапках и старательно клевал пол. Рубцов заливисто смеялся, хлопал руками по полу, как бы отгоняя цыплёнка, а меня даже не заметил. Я постоял, потом, увидев в чемодане поверх белья странную книжицу, взял её в руки и тихо вышел. Книжица оказалась отпечатанной на машинке и называлась «Волны и скалы». Я прочитал её всю и, каюсь, мне захотелось её присвоить… Но потом мне стало совестно (всё-таки книжка вроде – не рукопись, да и как бы я стал смотреть ему в глаза), и я снова зашёл к нему. К моему удивлению, он всё ещё запускал цыплёнка, забыв обо всём на свете. Я окликнул его.
– Вот посмотри. Хорош, правда? Дочке везу, – и он опять пустил цыплёнка прыгать по полу.
143
Я попросил у него книжку.
– Извини, не могу. Это единственный экземпляр. Всего их было шесть.
И он рассказал мне историю появления этой книжки.
Мы стали прощаться, и он попросил меня обменяться шарфами. Я принёс ему шарф в чёрно-белую клетку, получив взамен его тёмно-бордовый».
Из сообщения Э. Крылова видно, что Рубцов не рассказывал о своей ситуации с исключением. Он едет в село, где его ждут дочь Лена и Гета. И только позднее в пронзительной по жизненной ситуации «Прощальной песне» Николай Рубцов говорит Гете:
Ты не знаешь, как ночью по тропам
За спиною, куда не пойду,
Чей-то злой, настигающий топот
Всё мне слышится словно в бреду.
Не могли, да и не хотели приспособленцы оставить в покое Николая Рубцова, который искал в жизни справедливость.
А. Черевченко сообщает о направлениях в поэзии в 60-е годы 20-го века (52):
«Мой любимый сатирик, непревзойденный мастер сарказма Михаил Задорнов с полным основанием считает нынешнюю песенно-музыкальную «попсу» социальным злом, чем-то вроде стихийного бедствия. И не устает высмеивать её в своих выступлениях.
В 60-е – 70-е годы эта «попса» пребывала еще в зачаточном состоянии, зато махровым цветом цвела «попса» литературная, в основном поэтическая, хотя и в прозе её хватало. «Вождем» поэтический «попсы» был, безусловно, талантливый, но весьма предприимчивый поэт Евгений Евтушенко. Не отставали от него не менее одарённые Андрей Вознесенский, Роберт Рождественский, Белла Ахмадулина. Их имена были у всех на устах. Они породили сотни эпигонов по всей огромной стране. Эстрадная поэзия, бесспорно, была порождением времени, возросла и окрепла на дрожжах хрущевской «оттепели», её первейшей задачей было поддерживать у народа, одичавшего под гнетом сталинско-бериевской диктатуры, иллюзию свободы и демократии.
144
Не исключено, что, возникшая стихийно, поэтическая «попса» со временем стала инструментом двух противоборствующих сил – КГБ и ЦРУ – на острие «холодной войны». Обе эти организации были кровно заинтересованы в её процветании. На родине, в официальной печати, её лидеры то и дело подвергались суровой критике, но ни один из них не стал «невыездным» (курсив Ю.К.-М.), их стихи охотно печатали журналы и газеты – как в России, так и за рубежом, книги выходили невиданными доселе тиражами, гонорары затмевали даже заработки высокопоставленных чиновников. В то же время эта «попса» плодила т.н. «диссидентов», оппонентов советскому режиму.
Ясное дело: на этом фоне поэты не менее талантливые, но исповедовавшие традиции русской классической лирики – Александр Межиров, Владимир Соколов, Станислав Куняев, Анатолий Передреев, Николай Тряпкин, Анатолий Жигулин и многие другие, внешне выглядели куда бледнее, поэтическая «попса» как продукт духовного потребления в то время пользовалась неизмеримо более высоким спросом. Поэтический цех России был расколот на два абсолютно несовместимых участка».
Николай Рубцов получает базовое литературное образование на первых двух курсах института, занимается в семинаре у поэта Н. Н. Сидоренко. И в течение учёбы поэту приходилось очень несладко. То, что проходило для богемных похождений других студентов, не проходило в критических жизненных ситуациях для Рубцова. Уж очень не соответствовал внешний вид и независимое поведение Рубцова образу студента престижного института.
Руководитель семинара Н. Н. Сидоренко работал редактором в издательстве «Советский писатель». Он помог Рубцову на самом первом этапе выпуска сборника «Звезда полей». «Дом учителя был открытым для студентов: пили чай в семейном кругу, читали стихи, спорили. Анна Георгиевна, жена преподавателя, помогла Рубцову выбрать куклу для его дочери Лены» (Зинченко В .Д.,19).
После окончания 2-го курса Н. Н. Сидоренко среди всех студен-тов выделил именно Рубцова:
«Если бы спросили меня: на кого больше всех надежд, отвечу: на Рубцова. Он – художник по организации его натуры, поэт по призванию». (курсив Ю.К.М.).
145
Информация к блоку № 3 монографии
Семья Рубцовых:
Рубцов Михаил Андрианович, родился в селе Самылкове Сокольского района Вологодской области в 1899 году, умер в Вологде 29 сентября 1962 года.
Рубцова (Рычкова) Александра Михайловна родилась в селе Самылково в 1900 году, умерла 26 июня 1942 года.
Рубцова Надежда Михайловна, родилась в селе Самылкове в 1922 году, умерла в Няндоме 30 апреля 1940 года.
Рубцова (Шведова) Галина Михайловна, родилась 12 ноября 1928 года в селе Самылкове. Умерла в марте 2009 г. в Череповце.
Рубцов Альберт Михайлович, родился в Ленинграде 2 января 1932 года, умер в Тюменской области 12 ноября 1984 года.
Рубцов Николай Михайлович, родился в Емецке Архангельской области 3 января 1936 года, погиб в Вологде 19 января 1971 года.
Рубцов Борис Михайлович, родился в Няндоме Архангельской области в 1937 году, умер в 50-ые годы 20-го века.
Рубцова Надежда Михайловна, родилась в Вологде в ноябре-декабре 1941 года, умерла 28 июня 1942 года.
Меньшикова Генриетта Михайловна, гражданская жена Н.М.Рубцова, родилась 25 октября 1937 года, умерла 17 февраля 2002 года в селе Никольском Тотемского района Вологодской области.
Рубцова Елена Николаевна, дочь Н.М.Рубцова, родилась 20 апреля 1963 года в селе Никольском Тотемского района Вологодской области.
325
Б И Б Л И О Г Р А Ф И Я
1 . Селезнёв Ю. Избранное («Златая цепь…) М. Современник. 1987.
2. Рубцов Н. Лирика. Архангельск. Сев.- Зап. кн. изд. 1965.
3. Рубцов Н. Звезда полей. М. Сов. писатель. 1967
4. Рубцов Н. Душа хранит. Архангельск. Сев.- Зап. кн. изд. 1969.
5. Рубцов Н. Сосен шум. М. Сов. писатель.1970.
6. Рубцов Н. Зелёные цветы. М. Сов. Россия.1971.
7. Рубцов Н. Последний пароход. М. Современник.1973.
8. Рубцов Н. Подорожники. М. Мол. гвардия.1976.
9. Рубцов Н. Избранная лирика. Арх. Сев.- Зап. кн. Изд. 1974.
10. Кожинов В. Николай Рубцов. М. Сов. Россия. 1976.
11. Воспоминания о Рубцове. Арх. Сев.- Зап. кн. Изд. 1983.
12. Стихотворения Кольцова. С портретом автора, его факсимиле и статьёй о его жизни, сочинениях, писанною В.Белинским. 1846 год. Из книги: А.В.Кольцов, сочинения, Гос. уч.- пед. изд. БССР. Минск. 1954.
13. Кириенко-Малюгин Ю. Николай Рубцов: «И пусть стихов
серебряные струны…» (монография). М.МГО СП России. 2002.
14. Тютчев Ф.И. Стихотворения. Советский писатель. М.-. 1962.
15 Фет А.А. Стихотворения. М. Худож. литература. 1979.
16. Полонский Я.П. Стихотворения. Советский писатель. Лен-д. 1957.
17 Блок А.А. Стихотворения и поэмы. М. Сов. Россия. 1979.
18. Есенин С.А. Собрание сочинений в пяти томах. М. Гос. изд. худож.
лит.1962.
19. Рубцов Н. Собрание сочинений в трёх томах. Составитель
В. Зинченко. М. Терра. 2000.
20. Ожегов С.И. «Словарь русского языка» . 1985.
21. Маяковский В.. Как делать стихи. М.1926. Интернет
22. Свиридов Г. Музыка как судьба. М. Молодая гвардия. 2002
23. Белков В. Жизнь Рубцова. Вологда. 1993.
24. Кириенко-Малюгин Ю. Об отце Николая Рубцова. Поэзия. Истина
Рубцов. М. изд. И.Балабанов. 2007.
25. Материалы 18-го съезда ВКП (б). 1939.
26. Рубцовский сборник. Редактор-составитель А.Е.Новиков. ГОУ
ВПО «Череповецкий государственный университет». 2008.
27. Воспоминания о Николае Рубцове. КИФ «Вестник». Вологда. 1994.
28. Москва. Военные мемуары и архивные документы. М.
Издательское объединение Мосгорархив. 1995.
29. Педенко С. Лёд и пламень (Долгожданный поэт). Арх. Сев.-
Зап. кн. Изд. 1981.
30. Кириенко-Малюгин Ю. Первая влюблённость Николая Рубцова.
Альманах «Звезда полей», 2010, выпуск № 2. М. НКО «РТС»
326
31. Кириенко-Малюгин Ю. Николай Рубцов: «Звезда полей горит, не
угасая…» (монография). М. Изд. НКО «Рубцовский творческий союз».
2011.
32.Быков А. «И золотое имя Таня…» Вологда. Издательство «МДК».
2009.
33. Кириенко-Малюгин Ю. О родном уголке. Тотемские вести. 2009г.
34. Вересов Л. Хибинский период великого поэта». Альманах «Звезда
полей» 2008. М. Изд. НО «Рубцовский творческий союз». 2008.
35. Русский север. № 4 (774). 16. 01. 1996 г.
36. Кириенко-Малюгин Юрий. «Над моей счастливою любовью…». Из
книги «Поэзия. Истина. Рубцов». М. Изд. И. Балабанов. 2007.
37. Николай Красильников. «Жизнь меня по Северу носила и по рынкам знойного Чор-су!» (Ташкентская эпопея Николая Рубцова). «Русский север». 23.05.2007 г. (см. также Интернет «Николай Рубцов в Ташкенте»)
38. Коняев Н. Ангел Родины. Наш современник № 12. 1997
39. Иванов С. Николай Рубцов: эпизоды и образы. Нева (Петербург
литературный). № 12. 1999.
40. Кириенко-Малюгин Ю. Глава 4. Северный флот. «Мне не забыть у
дальних берегов…». Сайт www.rubcow.ru. «Звезда полей. Николай
Михайлович Рубцов и народное творчество», июнь 2010 г.
41. Кириенко-Малюгин Ю. Рецензия на публикацию Л.Вересова
«Рубцов и Северный флот». www.rubcow.ru. «Звезда полей», июнь
2010 г.
42. Российский писатель. «Хочу, чтоб вечно шторм звучал…» №5-6,
март 2008 г.
43. Кириенко-Малюгин Ю. «Николай Рубцов: «Красным, белым и эелёным мы поддерживаем жизнь…» Альманах «Звезда полей», 2011, выпуск № 2. М. Изд. НО «Рубцовский творческий союз». 2011.
44. Рубцов Н. Видения на холме. ( В.Сафонов. Повесть памяти). М.
Сов. Россия. 1990.
45. Кириенко-Малюгин Ю. Новая дорога к Рубцову. М. Российский
писатель. 2005.
46. Коротеева О. Поездка в Находку к другу и сослуживцу Рубцова. Альманах «Звезда полей» 2014. № 1 (11). М. Изд. НО«Рубцовский творческий союз»
47. Кириенко-Малюгин Ю. Два штриха к биографии Николая Рубцова.
Альманах «Звезда полей» 2014. № 1 (№ 11). М. Изд. НКО
«Рубцовский творческий союз».
48 Юпп М. Коля Рубцов – ранние шестидесятые…М. Наш
современник. № 1, 2003 г.
49. Николай Рубцов. Волны и скалы. СПб. Изд-во «Бэ – Та». 1999.
327
50 . Альманах «День поэзии», Л., 1972 г.
51. ГАВО (Государственный архив Вологодской области).
52. Черевченко А. «Друзья давно минувших дней», № 18, 16.11.2005. Интернет.
53. Попов Н. Тогда он был просто Коля. Трезвость и культура, № 5, 1986
54. Шамахова Г. «Русь моя, люблю твои берёзы!». Русский север.1995
55. Гришин И. «В горнице моей светло». Кругозор «Россия молодая», №
1, 1993
56. Рожина Р. Дорога на «Русский огонёк» Рубцова. Альманах «Звезда полей» 2006. М. Издатель И. В. Балабанов. . www.rubcow.ru. «Звезда полей…», .июнь 2006 г.
57. Шаповалов М. С днём рождения, дорогой поэт! Вечный зов, № 12, 2000, № 1, 2001.
58 . Макеев В. Наш современник, № 1, 2001.
59. Кириенко-Малюгин Ю «Тайна гибели Николая Рубцова» ( 2-е издание, М. МГО СП России, 2004г.).
60. Кириенко-Малюгин Ю. «Кто чёрный лебедь среди белых?» www.rubcow.ru. «Звезда полей…», июнь 2016 г.
61. Куняев Ст. Поэзия. Судьба. Россия. Кн. 1. (Образ прекрасного мира). М. Наш современник, 2001
62. .Белков В. Первые итоги (из жизни Рубцова). Вологда. 1999. Вологодская писательская организация. ПФ «Полиграфист».
63. Старичкова Н. Наедине с Рубцовым. Вологда. 1999.
64. Лукошников В.И. Бабаевские вёсны Николая Рубцова. Бабаево. РИК «Наша жизнь». 2007 г.
65. Вторушин Ст. В его стихах звучала музыка. Наш современник. № 1, 1996
66. Володин Г. Лето с Рубцовым. Альманах «Алтай», № 2, 1988.
67. Чичинов А.В горнице моей светло. Алтайская правда. Барнаул, 1989.
68. Наш современник. № 1, 1996.
69 . «Прежде всего он был поэтом», интервью В.Тихонова с И.Пантюховым. Альманах «Август», Барнаул, № 2, 1996
70. Азовский А. Наш современник. №1. 2001
71. Кириенко-Малюгин Ю. Кукла от Николая Рубцова и не только. Из книги «Новая дорога к Рубцову» (М. Российский писатель. 2005).
72. Елесин В. Север. Петрозаводск, № 9, 1975.
73. Кириенко-Малюгин Ю. Рубцов в Кириллове в августе 1967 года. Из книги «Поэзия. Истина. Рубцов». М. Изд. И. Балабанов. 2007.
74. Зинченко В. Жизнь и творчество Николая Рубцова. Славянский ход. № 13-14, декабрь 2000. Мурманск.
75. Анисенков А. «Я умру в крещенские морозы». Свет.№1. 1997
76. Игошева Маргарита. Мои встречи с Рубцовым. Альманах «Звезда полей. Издатель И.В.Балабанов. 2007.
328
77. Одинцова Лада. «Камертон». Прага. Издательство «ART – Jmpuls» . 2011.
78. Кириенко-Малюгин Ю. «Россия, Русь! Храни себя, храни! Николай Рубцов: его высшее образование и народная философия». Патриот, № 36, август 2004г.
79. Белков В. Наш Современник. № 1. 2001.
80. Мартюков А. «Советская мысль. Великий Устюг. Апрель 2002
81. Сорокин В.В. Русская тоска по свету в пути. Альманах «Звезда полей» 2011, вып 2. стр. 113-115. М. Изд. НО «Рубцовский творческий союз».
82. Андреев В. Тайна – причина поэзии. Альманах «Звезда полей» 2010, выпуск № 2, стр 130-133. М. Изд. НКО «Рубцовский творческий союз».
83. Астафьев В.П. Затеси. Новый мир. № 2. 2000
84. Коротаев В. Козырная дама. Вологда. ИЧП «Крис», 1991.
85. Кириенко-Малюгин Ю. Тайна гибели Николая Рубцова. М. Изд. НО «Рубцовский творческий союз», 2009 (3-е издание)
86. Суров М.В. Рубцов. Документы. Фотографии. Свидетельства. Вологда. 2006
87. Одинцова Лада. Могучая кучка в русско-советской литературе ХХ столетия (авторская редакция 2013 г.). Альманах «Звезда полей» 2013. № 1.
Список дополнительной литературы при написании монографии.
1. Есенин С.А. Собрание сочинений в 5-и томах. М. Гос. изд. худож. лит.1962
2.Тютчев Ф. И. Стихотворения. Советский писатель. М.-. 1962.
3. Блок А. А. Стихотворения и поэмы. М. Сов. Россия. 1979.
4. Гоголь Н.В. Собрание сочинений. Том 6. 1953
5. Кириенко-Малюгин Ю. «Я бегу от помрачений…» Наш современник. № 1. 2003 г.
6.Кириенко-Малюгин Ю. Эволюция национального мировоззрения Николая Рубцова», Роман-журнал XXI век. №№ 11- 12. 2004 г.
7. Э.Любенко. Слово о русском языке. Из альманаха «Звезда полей»,2007
8 Старичкова Н. И роковое имя Таня. Из Альманаха «Звезда полей» . 2009. М. Изд. НО «Рубцовский творческий союз». 2009
9. Кириенко-Малюгин Ю. Рубцововедение начала XXI века. Альманах «Поэзия». № 3-4. 2008
10. Киреенков В. О музыкальности поэзии Рубцова. Статья из книги «Николай Рубцов. «Пусть меня ещё любят и ищут…», М. Изд. И. В. Балабанов, 2007
11. Оботуров В. Искреннее слово. Советский писатель.1987 г.
12. Лобанов М. Внутреннее и внешнее («Сила благодатная»). Москва. Советский писатель. 1975
13. Альманах «Звезда полей» 2006, М. Изд. И.Балабанов. 2006
14. Кириенко-Малюгин Ю. Методика оценки и критерии народности поэзии.
М. Изд. НКО «Рубцовский творческий союз». 2014
329
Содержание
Предисловие
Глава 1. Семья Рубцовых и раннее детство поэта. «Но вот наше
счастье распалось на части…»
(После гражданской войны, 3 января 1936 г…октябрь 1943 г.)…..15
Условия жизни семьи Рубцовых, начало войны с Германией, смерть матери, первые стихи, разлука с родными.
Глава 2. Детские годы в Никольском и Тотьме.
(октябрь 1943 г…июнь 1952 г.)……………………….……..25
Песни, музыка и стихи. За путёвкой в жизнь. В лесном техникуме. Город-легенда – Тотьма: Спасо-Суморин монастырь, церкви русского Севера. Юношеские стихи. Первый поиск родных.
Глава 3. Пути-дороги юности. На тралфлот, в Кировск, в
Ташкент, в Вологду, в Приютино. «Надо хлеба мне, хлеба!
Замолчи радиола…» (июль 1952 г…сентябрь 1955 г.)…………...45
К морю в Архангельск, на тралфлоте. Горно-химический техникум в Кировске. Летом 1954 г. в Ташкенте. Встреча с братом и отцом в Вологде весной 1955 г. Жизнь в Приютино.
Глава 4. Северный флот. «Мне не забыть у дальних берегов…»
(сентябрь 1955 г…октябрь 1959 г.)…………………………66
Северный морской флот, охрана полигонов ядерных испытаний, Приютино – 1957, литобъединение в Североморске, первые публикации, «морские» стихи и песни.
Глава 5. Ленинградский период. «Не простой,
возвышенный, в седле бы…»
(ноябрь 1959 г…август 1962 г.)…………………….…….87
Кировский (Путиловский) завод, литобъединения, работа и стихи. Между городом и деревней, цель жизни определена – поэзия. Сборник «Волны и скалы». В Москву и вперёд в Николу!
Глава 6. Литературный институт, очное отделение. «И всё на
правильном таком пути…» (сент.1962 г…июнь 1964 г.)……101
Литературный институт, общежитие, рождение дочери в Николе, в ЦДЛ, на пути к первым студенческим публикациям.
Глава 7. Непредсказуемые дороги: Никольское – Тотьма –
Вологда – Москва – Бабаево – Череповец.
(июнь 1964 г…апрель 1966 г.)…………………………. 146
Родное село Никольское – источник космического понимания окружающего мира, лето и осень 1964 г. – полный поворот к русской народной поэзии, семинар в Вологде, заочное отделение литинститута, подготовка сборников и снова провокации.
Глава 8. Рубцов на Алтае. «Прекрасно небо голубое!»
(май 1966 г…июль-август 1966 г.)…………………..…..184
Поездка в Сибирь. Катунь, Обь, Алтай. Восточная Скифия. Размышления об Истории – философские стихи «Шумит Катунь», «Старая дорога», «В минуты музыки».
Глава 9. «Звезда полей» - луч Света в русской поэзии.
«И счастлив я, пока на свете белом…»
(август 1966г….июнь 1969 г.)……………………..….195
По Вологодчине, по Московии, по издательствам. «Звезда полей» – луч Света в русской поэзии 20-го века. Жилищная проблема решена. А семейно-бытовая?
Глава 10. Рубцов: «Я спешу сложить свои стихи…»
(июнь 1969г….19 января 1971г.)……………………..…241
«Душа хранит», «Сосен шум», «Зелёные цветы» – новые сборники русских народных песен и стихов. Рубцов: «Над моей счастливою любовью вдруг мелькнуло чёрное крыло…».
Глава 11. Творческая позиция и мастерская Н.М.Рубцова…..260
Ведическое и православное, мистическое мировоззрение,
богатство народного языка, народная философия,
исповедальность и песенность поэзии
Эпилог от Лады Одинцовой ………………………………………….287
Эпилог от Юрия Кириенко-Малюгина ………………………….….293
Приложения (№№ 1 – 12)…….………………………….…..……...297
Даты жизни и творчества Н.М.Рубцова………………….…...….319
Семья Рубцовых………………..……………………...……..…..….325
Библиография…………………………………………..…………..….326
Сергей Порохин. Нестеров Ф. Связь времён. М., Молодая Гвардия, 1984 (цитаты)
- Исторический парадокс … в том, что русская рать на Куликовом поле не могла победить и всё же победила, является… частным выражением более общей исторической проблемы. С.29.
- Сословия различались не правами, а повинностями, между ними распределёнными. Каждый был обязан или оборонять государство, или работать на государство, т.е. кормить тех, кто его обороняет. С.36.
- …Лишь один из десяти русских воинов, перешедших через Непрядву, вернулся домой. С.63.
- Война в гомеопатических дозах всегда порождает воинственность… С.69.
- Русским ратным людям довольно и победы общей, одной на всех. С.70.
- В русском, настоящем русском солдате никогда не заметите хвастовства, ухарства, желания отуманиться, разгорячиться во время опасности: напротив, скромность, простота и способность видеть в в опасности совсем другое, чем опасность, составляют отличительные черты его характера. Толстой Л.Н. ПСС, Т.2, С.183.
- И лишь после того, как оно упало (знамя Ордена Тамплиеров) «рыцарю можно искать спасения там, где Бог поможет. С71.
- «Я приказываю вам, (солдатам и казакам, составляющим вторую линию) стрелять во всякого, кто бежать будет, и даже убить меня самого, если я буду столь малодушен, что стану ретироваться от неприятеля» Пётр 1, по: Пушкин ПСС, Т.9. С197.
- Все воинские корабли Российские не должны ни перед кем спускать флаги, вымпелы и марсели, под страхом лишения живота» Морской Устав Петра 1, цит. по: Бескровный Л.Г. Русская армия и флот в 18 веке, М.1958, С.147.
- Пётр 1 настрого запретил производить в офицеры тех, «кто с фундаменту солдатского дела не знает» Ключевский.В.О. Соч, Т.4, М., 1958, С.81.
- «Государство – это Я» Людовик 14-й.
- «…За моё Отечество и люди живота своего не жалел и не жалею…» Пётр 1, С.127.
- «…Моя обязанность и долг перед Богом охранять народ и казнить злодеев, которые посягают на его благосостояние» Пётр 1, С.127.
- «Русские дворяне служат государству, немецкие – нам» Николай 1-й, С.150.
- «Ничто на свете нашему флоту столь добра не сделает, как… поход. Всё закоснелое и гнилое наружу выходит, и он (флот) со временем будет круглёхонько обточен» Екатерина 2-я, Соловьёв, История России, кн.14, С.375. Пётр 1, С.127.
Блок № 3. 4-ой поэтический Интернет-конкурс «Звезда полей-2018»
г. Москва
Номинация «Душа хранит»
КОНФЕРЕНЦИАЛЬНОЕ
Когда поэт умрёт, ты, тщательный читатель,
прочтёшь его стихи, со страстью и слезой.
Подумаешь: Какой, однако, был мечтатель?
А в то же время он, знаком был и с козой!
И жизнь его неслась, игриво и бурливо!
Хоть он искал себя, и строчек чистоту:
"Как над рекой росли печально ивы!"
Но, жизнь прожил, какую-то, не ту!
Зачем, он пил? Зачем, бросал он женщин?
Зачем, не стал "учителем труда"?
Конечно, он любил людей, и "братьев меньших"!
Но, пагубная страсть несла его, куда?
Филолог объяснит читателю подробно,
где тот не понял мысли глубину!
И текст трактуя, как теориям угодно,
Он обобщит "страданья за страну",
классифицировав все доводы и мнения,
баланс сочтя коллизии в душе,
ошибку отделив от преступления,
поставит пробу на солому в шалаше.
"Не надо пить вино!"- так, думает читатель,
закрыв с любовью тонкий том стихов:
"Гражданский помни долг, ты, звёзд изобретатель!
И, не чурайся бытовых оков!"
Номинация «Сатира, юмор»
ЗАЯЧЬЯ БАСНЯ
Пришёл к Медведю как-то Заяц,
превозмогая в лапах дрожь:
-Есть у меня проступки, каюсь!
Но, ты ведь мудрый! Ты - поймёшь!
Ведь, что у нас в лесу творится?
Скажу я только пару фраз!
Обманет рыжая лисица,
пугал нас серый волк не раз.
Стучит по дубу старый дятел,
так, что трясётся голова!
Бобёр, совсем, наверно, спятил,
всё пилит для себя дрова.
Ёж колет всех, кого не встретит,
и долго всем шипит вослед.
По головам ворона метит,
других, как-будто мало бед!
Как жить в подобной обстановке?
Как пятерых растить зайчат?
Хоть, беспокоить Вас неловко,
но, кочерыжки-то, горчат!
Медведь, ворочаясь в берлоге,
ответил зайцу не спеша,
а тембр низкий был и строгий,
(тут в миг скукожилась душа):
Твои проблемы, мне бы в лапы,
и я б их в миг упаковал!
Волк ходит, говоришь, поддатый?
А ты залезь на сеновал!
Хитрит бесстыжая лисица?
Так у неё весь род таков!
Но, в сказках, к месту, пригодится,
а как же, жить без дураков?
Меня избрали вы всем лесом,
и над зверьём мне дали власть!
Я управляю здесь прогрессом,
и чётко различаю масть.
Но, я за всякою вороной
гоняться в чаще не могу,
тут, если ночью слушать стоны,
захочется сбежать в тайгу.
Я, до весны здесь лягу в спячку,
и ты, меня уж, не тревожь.
Зачем сейчас пороть горячку?
Ищи в полях под снегом рожь...
Придёт весна, проснусь, и сразу
займусь вопросами всерьёз!
А вот, про рыжую заразу,
расскажешь зимний мне курьёз.
Ну, всё...иди, уж заметает...
кружа меж ёлок и берёз,
запрыгал Заяц, мыслью тая:
– Осталось пережить мороз!
........................
В чём басня? – враз спросили дети.
И я не смог им дать ответ.
Здесь нет "трагедий Капулетти",
а лишь, от зайчиков – привет!
Затем мне позвонил приятель,
и стал учить: "Трудись, как вол,
бездарный ты изобретатель
нигилистических крамол.
Придумай басне окончание
и сформулируй в нём мораль,
что главное – не впасть в отчаянье,
а там уж, близок и февраль.
Не актуальны плагиаты,
что были изданы давно!
Остались жаркие дебаты
лишь в целлулоидном кино.
Прогресс шагает по планете,
и так уже зажал в тиски,
что скоро, даже в интернете
исчезнут лишние мазки!"
И огорчённый до предела,
я вывожу, итожа труд:
До зайцев нет природе дела!
И график популяций крут.
Сергей Порохин
г. Москва
Номинация «Привет, Россия!»
АЛЕКСАНДР НЕВСКИЙ
Александр Ярославович Невский
Князь Великий, воитель святой,
Бил псов-рыцарей шведских, немецких,
Русь-Державу сберёг под Ордой.
Ты сумел спесь умерить боярству,
Ты сумел урезонить Орду,
К ханам ездил в Орду на мытарства,
Не поддавшись мирскому суду.
Правил строго, был истинным мужем
Становых государевых дел.
Не бряцал понапрасну оружьем,
За Державу ты сердцем радел.
Православие правдою славил,
Путь Спасителя вновь указал
Русским людям, всей Русской Державе.
Сим смиреньем своим доказал.
Из Орды, где отравлен был ядом,
Поздней осенью в град свой спешил,
Дать наказ княжьей братии-рати.
…Над сим иноком ангел вскружил.
Закатилося Красное Солнце,
Красно Солнышко Русской Земли
Вечевой – в Новогороде бьётся,
Бьёт Сысой – из залесья вдали.
Помнит Русь князя Невского Слово:
Кто с мечами на Русь к нам придёт, –
Под мечами и сложит головья,
Здесь бесславную гибель найдёт».
Русь крепка православною верой,
Верой прадедов-дедов крепка.
С властью, ставшею строгим примером,
Устоит в роковые века!
* * *
Русь, храни православную веру!
Знай в лицо мирового врага,-
Кто мечом поучать вознамерен.
Встреть мечом!
Да не дрогнет рука!
Номинация «Душа хранит»
ДРАМА
Не поняли русскую драму?!
Под нами распалась страна.
Нам вороны с телеэкрана
Златые сулят времена.
А сербов уже убивают,
А русские братья молчат.
Лишь Русская Церковь Святая
Ударила сразу в набат!
Номинация «Душа хранит»
ГЛАГОЛ
«Глагол приводит на Голгофу».
Глагол! А взгляд?!
Глаза, порой, сильнее Слова
Испепелят!
За взгляд прямой казнят жестоко
И по сейчас.
Да только, видно, мало проку…
Не ровен час …
Тот час придёт, наступит скоро,
За море слёз…
Тебе, Пилат, – мы не опора:
Грядёт Христос!
ПОЭТ И ФИЛОСОФ
Поэт – от природы философ,
Философ – неважный поэт!
На книгах он делает глоссы,
И свой не пропустит обед.
Философ практичней поэта,
Живёт он холодным умом,
А в чувствах – коль пламени нету,
Так нет сожалений потом!
Поэт, он – не хлебом единым:
То воду он пьёт, то вино,
Не чтит золотой середины, –
Той меры ему не дано!
В нём всё на пределе, на грани…
Но будет легко с ним в ночи
Народу в минуту отчаянья…
…А после поэт замолчит.
МИР ЗЕМНОЙ
Смеркалось в сумрачном лесу,
И синь спускалась с неба.
Застыли звёзды навесу
За колесницей Феба.
И так легко дышала грудь,
И всё что наболело
На сердце, вся дневная муть,
Куда-то сразу делась.
И на тропинке на лесной
Под белою берёзой
Отображал я Мир Земной
Поэзией и прозой.
КРЕСТ
Я слово всерьёз понимаю:
Оно – то лекарство, то яд.
Где доброе – радости рая,
Где злое – преддверие в ад.
Меж небом и дном преисподни,
Под солнцем и в гуще теней
Несусь, не без страха Господня,
Дорогой отмеренных дней.
Освоился с силою Слова,
И крест этот призван нести,
Чтоб ближний не кинулся в омут,
В отчаяньи, сбившись с пути.
Вера Степанова
г. Москва
Номинация «Привет, Россия»
К РОССИИ
Куда бы обстоятельства не звали,
В далёкие заморские края,
Ночами снятся мне родные дали,
Российская богатая земля.
Где лесополоса легла широко.
Объята свежей юною листвой.
Где лика солнца золотое око
На землю нашу глянуло впервой.
Повсюду богатырские объятья,
Родной природы светлые сады,
Берёзок нежно-кружевные платья,
Фонтаны свежей ключевой воды.
Пусть этот ключ, что открывает недра,
Всему народу жажду утолит.
И поле позолоченное щедро
Водой святою нежно окропит.
Любовь к России сердце согревала,
В морозы лютые, пургу или грозу.
Куда бы жизнь по свету ни бросала ,
К России на коленях доползу.
Номинация «Душа хранит»
* * *
Взгляните, как бодро танцует родник.
На самой опушке у леса возник.
В тенистом местечке резвится.
Вздымается вихрем, закружит волчком,
А дальше бежит озорным ручейком,
Свободой спешит насладиться.
И рады зверюшки, и птички поют.
Устанут, холодной водички попьют.
И слушает мир это пенье.
Весёлое солнышко раскалено,
А я посмотрю на святое панно,
И снова родиться ещё не одно
Весёлое стихотворенье.
СЕСТРЕ
Храню сестрёнка дорогая,
К тебе единственную нить.
Её от края и до края
Не оборвать, не обронить.
Судьба нелёгкая досталась,
Растить двух сыновей и дочь.
И забывая про усталость,
Своим родителям помочь.
Не знала счёта дням и ночкам,
Не представляя жизнь иной.
Вязала крылья ангелочкам,
Оберегая их покой.
Настало время, разлетелись
В места иные гнёзда вить.
Своей судьбою загорелись,
Своею жизнью будут жить.
Желаю ясного денёчка,
Чтоб не менялась ты в веках.
И чтобы внуки-ангелочки
Тебя носили на руках.
Номинация «Сатира, юмор»
КТО ЧЕМ БОГАТ (ПО ПРИТЧЕ)
Жил человек нечестных правил,
Соседу вечно досаждал.
Ведёрко с мусором подставил
В надежде на большой скандал.
Сосед ведро отмыл до блеску,
Наполнил фруктами сполна,
К обидчику по перелеску
Спешил под вечер старина.
Дурных идей изобретатель,
Всплеснул руками невпопад:
– С каким визитом ты, приятель?
– Я угостить соседа рад.
Обезоружен злопыхатель,
Визиту явно удивлён.
Пред ним сосед-доброжелатель,
Улыбкой щедро озарён.
Пословица не зря гласит,
«Обида скоро перемелется».
А мудрость чудеса творит.
Кто, чем богат, тот тем и делится.
Вера Кошелькова
Московская обл., Воскресенский район, пос. Фосфоритный
Номинация «Стихи для детей»
НЕ РАСТЕРЯЛАСЬ
Шумно было на вокзале,
Всюду люди, суматоха.
Вот меня и потеряли,
Я ведь маленькая кроха.
Только я не растерялась,
Увидала дядю в форме,
Подошла, не постеснялась.
Он сказал: - Всё будет в норме,
Если ты, конечно, знаешь,
Как родителей зовут,
Адрес, где ты проживаешь,
Вот тогда и помогу.
Рассказала всё, что знала.
Дядя даже похвалил.
И по радио вокзала
Громко-громко объявил:
– Мама Леночки Беловой,
Дочка Ваша не пропала,
Ожидает Вас в столовой,
Рядом с выходом из зала.
ОДУВАНЧИК
Между грядок в огороде
Вырос одуванчик.
Говорят, в еду пригоден,
Внешний вид заманчив.
Только мама возразила:
- Для рассады это враг.
И поспешно удалила,
По её словам, сорняк.
Мне цветочек жалко стало.
Я тихонько подобрал,
Чтобы мама не видала,
Посадил и поливал.
Александр Андронов
г. Москва
Номинация «Душа хранит»
МЫСЛИ, МЫСЛИ…
Совсем бесшумно, будто бы во сне,
Подспудная является ко мне,
Не хрустнет веткой, птичку не спугнёт,
Лишь холодом по сердцу полоснёт,
Как затрапезный киллер, мысль одна:
– Кричит во сне огромная страна,
Смирением закрывшись, как щитом,
Прозренье оставляя на потом.
И горькие осины на Руси,
И Боже, что еси на небеси,
И ты, придя во храм, увидишь свет,
Которого, наверное, и нет.
И будто проигравшийся игрок:
– Последний срок, зарок, висок, курок...
Пожар воспламенившейся строки,
И на кривых дорогах дураки.
Номинация «Душа хранит»
ТВОИ ГЛАЗА
Я растворяюсь в образе твоём,
– Родные бездны нежных откровений.
Мужчин влечёт лукавый женский гений,
И этот зов любовью мы зовём.
Любовь смывает бурною рекой
Сомнения, устои, представленья.
Лишь душ живых высокие стремленья,
– И позабыт достаток и покой.
И жизни расписное полотно
Любви живые краски обновляют,
– И звёзды тот союз благословляют...
В твоих глазах, как в омуте речном,
Своё я отражение увижу,
И на мгновенье Богу стану ближе.
ОСЕННЯЯ СОНАТА
Осенний лес – маэстро за роялем,
Вновь гонит по земле сухие листья,
Играючи, как отзвуки реалий
Не сбывшейся мечты тропою лисьей.
Оранжевые листья партитуры
Сонаты человеческого счастья.
Осенних нот высокая культура
– Крон облетевших нервные запястья.
И вскинутые ветви, словно руки
- Холодное и дерзкое стаккато,
А небесам не привыкать к разлуке
Нахмурились и понеслись куда-то.
Хрустальных нот финальные мгновенья,
Пора, наверно, перейти на коду.
Течёт над головой река забвенья
И холод сердца вновь обрёл свободу.
Татьяна Избенникова
г. Москва
ПУСТЬ БУДЕТ СЧАСТЬЕ
«О, дивное счастье родиться…»
(Николай Рубцов)
Солнце живёт повсюду и в душах людей тоже. Таких людей хочется назвать…солнечными. К ним невольно тянешься, они заполняют наше сознание Солнцем, рядом с ними настроение окрашивается в оранжевый цвет, и с таким настроением любишь всех и вся - какое-то неземное благодатное счастье, счастье в оранжевом цвете, счастье быть оранжевым пятнышком в этом прекрасном удивительном мире Жизни. Пройдя в ней все цвета настроения, с великой благодарностью начинаешь понимать, как много и мало надо человеку, чтобы окраситься в «оранжевое я».
Девочка стояла в Храме, она стояла в Солнце и Радугу, Ветер и Дождь. Она стояла всю Жизнь - прошлую…настоящую…будущую… и Бог, услышав её молитвы, подарил ей счастье. Она протянула ладони и отдала его Миру…
Бегут дни, годы... как быстро, кажется, они бегут. Но разве мало сейчас того, что мы имеем в себе и вокруг. Всё это создавалось нашим сердцем, искренностью, любовью, заботой, желанием научиться, понять помочь… И все эти «движения души» требовали большого созидания в жизни человека. Так время и составляет след нашего труда, наших поступков, мыслей, нашего тепла и любви в сердцах людей близких для нас, а нас – для них. Наверное, это и есть счастье – родиться, оставить след по-доброму, и огромное счастье, если он глубокий, запоминающийся навсегда. Так мы связаны временем, значит жизнью в промежутке исторического движения Мира.
И
пусть время приостановится;
пусть снежинки, падая на ладони, кружатся медленнее;
пусть дожди, идущие с небесных облаков, будут теплее;
пусть ветры дуют только в спину,
а, если в лицо, то
пусть хватит сил не падать;
а, если упасть, то
пусть хватит сил подняться и идти дальше…
пусть Солнце чаще заглядывает в окна Дома, созданного нами,
и пусть в нём раздается смех «солнечных зайчиков»;
пусть рассветов будет больше, чем закатов.
Пусть так будет долго-долго…
Пусть будет «…дивное счастье родиться…»
Юрий Кириенко-Малюгин. Литературные «кумиры» или пророки минувшего века
Известный литературный критик и прозаик Андрей Воронцов опубликовал в журнале «Москва» проблемную статью «Литературные кумиры минувшего века».
Спрашивается: это «кумиры» для эстетов или литераторы-пророки для читателя из народа? Поскольку А.Воронцов в статье спрашивает о другом мнении изложу своё понимание «кумиров» или литературных пророков, на которых желательно ориентироваться читателям. Пройдём по публикуемым посылам в статье.
1. Воронцов заявляет, что в ХХ веке: «Писателей, равных по значимости Пушкину, Гоголю, Тютчеву, Л.Толстому, Достоевскому, Чехову, не было или, точнее, никто не смог удержаться надолго на обозначенной ими высоте». Но было два романа, ни в чем не уступавших книгам классиков: «Тихий Дон» Шолохова и «Белая гвардия» Булгакова».
Затем к именам Шолохова и Булгакова Воронцов добавляет Платонова (по первой части романа «Чевенгур»). Далее Воронцов пишет: «….проза Шолохова, Булгакова (хоть и в ограниченном объеме), Платонова была реальным фактором отечественной литературной жизни даже при Сталине, а проза Набокова пришла к нам только в конце 80-х годов».
То есть, названы конкретные литературные кумиры.
Для меня, как читателя с юности, автора поэзии, исследователя творчества Н.М.Рубцова и также литературного критика, есть два других не «кумира», а духовных писателя-пророка. Главным критерием суждения о любом литературном произведении (романе или поэзии) для меня является народное мировоззрение и творческий художественный уровень, которые и воздействуют на души любого читателя в России. Кроме Шолохова и Булгакова назову ещё двух русских советских писателей ХХ века.
Первый – Александр Николаевич Степа́нов (1892—1965) — русский советский писатель, выпускник Санкт-Петербурского технологического института в 1913 году, инженер по образованию, участник русско-японской войны в 12-летнем возрасте, был связным под командованием отца, работал инженером и преподавателем в тридцатые годы 20-го века. Автор романа «Порт-Артур» о русско-японской войне 1904-1905 г.г. Лауреат Сталинской премии первой степени (1946).
Рецензент романа, генерал-майор А. А. Игнатьев, участник русско-японской войны, вскоре после выхода первой книги «Порт-Артура» отметил «великолепные батальные сцены как на море, так и на суше», «живость и правдивость изображения», превосходное знание автором материала, что позволило ему «не только избежать ошибок, но и передать самую технику войны».
Роман был издан семнадцать (!!!) раз общим тиражом более миллиона экземпляров, переведён на многие языки, в том числе на английский, французский, венгерский, китайский, японский и другие.
Однако, нашлись Николаев Д.К. и Чистяков О.В., которые опубликовали статью «Порт-Артур» в «Военно-историческом журнале», 2010, № 1, в которой попытались опровергнуть факты биографии Степанова (см. википедию).
В 1946 году по роману А. Н. Степанова им в соавторстве с И. Ф. Поповым написана одноимённая пьеса, по которой 1953 году был поставлен спектакль в Малом театре (режиссёры П. А. Марков и К. А. Зубов). Многие театры страны последовали этому примеру, также был создан киносценарий «Порт-Артур». Этот сценарий патриотического направления после смерти Сталина не был реализован (см. википедию).
Второй писатель – Константин Фёдорович Седых (1908-1979), окончил Читинский педагогический техникум, работал журналистом, написал сотни стихов. в 1930—60-е годы вышли десять сборников стихов. В течение 15 лет собирал материалы по истории казачества в Сибири, изучал материалы по истории, экономике, географии, этнографии дореволюционного Забайкалья, архивные источники, воспоминания участников гражданской войны, устное народное творчество. Роман «Даурия» вышел в 1948 году. К.Ф.Седых стал лауреатом Сталинской премии 2-ой степени (1950)
Роман «Даурия» выдержал свыше 100 изданий. Был переведён на английский, китайский, французский, украинский, белорусский и другие языки, выходил за рубежом — в Англии, Канаде, США, Франции, Югославии, в социалистических странах. По мотивам романа в Читинском драматическом театре был поставлен спектакль «Даурия».
2. Воронцов заявляет: «Правда, поэтическая антология XX века вполне могла бы соперничать с антологией XIX: Блок, Есенин, Заболоцкий, Мандельштам, Ходасевич, Г. Иванов... Но общая картина от этого не меняется: чем дальше уходил в прошлое XIX век, тем сильнее в поэзии звучали его мотивы. Судите сами: первая половина века — разрыв с традицией (Маяковский, Хлебников), вторая — возвращение к ней (Заболоцкий, Рубцов). Эта эволюция очевидна даже в судьбе отдельных поэтов (того же Заболоцкого, Пастернака)».
Моя базовая поэтическая антология ХХ века это: Есенин, Кедрин, Исаковский, Фатьянов, Дербенёв и особенно Н.М.Рубцов. Потому что русская поэзия это поэзия, основанная на традиционной народной лексике и традиционных духовных ценностях, то есть на народности, справедливости, общинности и православном мировоззрении поэта. Другая поэзия – это, в основном, абстрактно эстетическая, атеистически-материалистическая и может считаться только как русскоязычная.
Потому что Гоголь сказал в своё время: «Поэзия есть чистая исповедь души, а не порождение искусства или хотения человеческого; поэзия есть правда души, а потому и всем равно может быть доступна. Способность вымысла и творчества есть слишком высокая способность и даётся одним только всемирным гениям, которых появление слишком редко на земле; опасно и вступать на этот путь другому.
Многие даже из первокласснейших талантов становились ниже себя, зашедши в область вымысла, но высоко возвышались даже и небольшие таланты, когда событиями собственной души своей были наведены на то, чтобы передавать одну чистую правду души»…
«Ещё доселе загадка – этот необъяснимый разгул, который слышится в наших песнях, несётся куда-то мимо жизни и самой песни, как бы сгорая желанием лучшей отчизны, по которой тоскует со дня создания своего человек… Ещё тайна для многих этот необыкновенный лиризм – рождение верховной трезвости ума, – который исходит от наших церковных песней и канонов и покуда так же безотчётно возносит дух поэта, как безотчётно подмывают его сердце родные звуки нашей песни».
3. Воронцов пишет о творчестве Платонова: «В движении Платонов видел способ познания неподвижного. «Паровозный философ» из «Чевенгура», старый машинист-наставник, говорит: «Видел ты труд птиц? Нету его! Ну, по пище, по жилищу они кое-как хлопочут, ну а где у них инструментальные изделия? Где у них угол опережения своей жизни? Это удивительное понятие лучше всего характеризует самобытность, исключительность прозы Платонова. Он изображает человека под углом опережения его жизни, — так в старых учебниках физики рисовали пунктиром движения человека».
Как можно (по Платонову) не понимать значение и назначение птиц в окружающем мире, оценивая их по отсутствию видимых «инструментальных изделий». Эти пернатые уничтожают вредителей растительного мира (личинок, жучков, короедов, гусениц, червей), комаров, насекомых. К сожалению, очень многие «интеллектуалы» оторваны от реалий трудовой деятельности «простолюдинов».
М.П.Лобанов в статье «Слово и дело» приходит к следующим выводам:
«Отвлечённая метафизика не в складе русского ума и характера, и «вечные вопросы», так мучившие Достоевского, органически рождались из русской народной жизни… Умный человек, например, понимает, что масса знаний это ещё не культура, главное – как творчески перерабатываются эти знания, подчиняются ли они какой-то руководящей идее автора.…Нелепо представить, чтобы духовно стандартизированная, хотя и сплошь дипломированная мещанская масса могла стать питательной средой для романа такой силы, как…, «Тихий Дон».
Эти высказывания Лобанова были встречены в штыки либеральной интеллигенцией, прикрывавшейся марксистко-ленинской идеологией пролетарского интернационализма и игнорировавшей развитие русско-славянской православной по сути культуры параллельно с развитием культуры других коренных народов.
М.Лобанов подчёркивал: «Никакое глубокое творчество немыслимо без таких сил, составляющих первооснову духа, как Родина, земля, народ, традиции культуры, вечность. Корневое (крестьяне, народ) соединялось в творениях русских писателей с высотами культуры, оттого и такая крепость их, вечность». «Вытеснение духовно и культурно самобытной Руси, её национально-неповторимого быта Россией новой, «европезированной», унифицированной, как страны Запада, – этим болели многие глубокие умы России».
«Становится понятным, почему Л.Толстой так ценил Монтеня, когда читаешь в тех же «Опытах»: «Нравы и рассуждения крестьян я нахожу обычно более соответствующими наставлениям подлинной философии, чем нравы и рассуждения наших философов».
То-есть, М.Лобанов разоблачает методы приватизация общественного мнения со стороны образованцев. Которые не позволяют представителям традиционного мировоззрения иметь и публиковать собственное мнение.
4. Далее Воронцов пишет: «Я назвал наших писателей ХХ века лишь «звучным эхом» писателей XIX столетия, но эхо это было «позвучнее» зарубежного. А.А. Ахматова незадолго до смерти изрекла известное: «Три кита, на которых ныне покоится XX век, — Пруст, Джойс и Кафка...» В те времена (конец 50-х — начало 60-х годов) у нас только-только начали печатать Кафку, книги Пруста, публиковавшиеся в 30-х годах небольшими тиражами, можно было достать лишь в крупных библиотеках и у букинистов, а Джойса вовсе не издавали. Так что приходилось принимать слова Ахматовой на веру».
У меня вопрос: Зачем вообще в статье публиковать и рассматривать мнение Ахматовой, которая в качестве кумиров называет трёх зарубежных писателей инородного мировоззрения? Зачем давать анализ их «творчества»? У нас есть отечественные ориентиры.
Воронцов пишет: «Набокова часто упрекали, что он заимствовал идею и сюжет «Приглашения» из «Процесса» Кафки... В «Процессе» закон что дышло — как повернул, так и вышло. Набоковского же Цинцинната Ц. судят «сообразно с законом». И закон этот придумал не Набоков, а еще древние греки в незапамятные времена. Процедура называлась «остракизмом» (от «остракона» — глиняного черепка для голосования, на котором писали имена). Ежегодно народу предлагалось демократическим путем определить, кто потенциально угрожает демократии. Прекрасная, узаконенная возможность сводить счеты с недругами!»
И далее главный интересный посыл Воронцова: «Для того чтобы прослыть врагом демократии или, если угодно, врагом народа, не нужно было совершать никакого преступления или даже замышлять его: достаточно было «возвышаться над прочими и угрожать принципу равенства». И следующий ниже идентичный посыл: «Зато точно известно, что он (Сократ по тексту) резко критиковал афинскую демократию за засилье в ней посредственностей и считал, что власть в государстве должна принадлежать «лучшим», то есть тем, кто «возвышается над прочими». Всё это верно.
На сто лет раньше эти идеи были выражены Н.В.Гоголем в статье «В чём же, наконец, существо русской поэзии и в чём её особенность» (1846г.), которая практически не замечается литературоведами. Гоголь писал: «Когда у некоторых доброжелательных, но не дальнозорких начальников утвердилось было странное мнение, что нужно опасаться бойких, умных людей и обходить их в должностях из-за того единственно, что некоторые из них были когда-то шалуны и замешались в безрассудное дело, он (Крылов) написал не меньше замечательную басню «Две бритвы» и в ней справедливо попрекнул начальников, которые
«Людей с умом боятся
И держат при себе охотней дураков».
5. Статья А.Воронцова написана на высоком художественном уровне и обоснованно на тех литературных источниках, которые выбрал сам автор.
Можно принять как вкусовую классификацию А.Воронцова. А также по минувшему веку и мою классификацию, предлагаемую на принципах объективной историчности и народной философии: Шолохов, Булгаков, А.Степанов и К.Седых.
Относительно других литературных «кумиров» всегда будет вкусовая классификация, которая зависит от сложившегося либерального или духовно-патриотического (православного, не афишируемого подсознательно) мировоззрения и реального материального положения литературного критика.
В области литературоведения ХХ и начала ХХI веков привожу авторскую классификацию: Ю. И. Селезнёв («Златая цепь»), М. П. Лобанов («Слово и дело»), композитор Г. В. Свиридов («Музыка как судьба») и Ст. Ю. Куняев («Поэзия. Судьба. Россия», «Шляхта и мы» и др.).
В области исследования русской поэзии смотрите авторскую статью (Ю. Кириенко-Малюгин) «Классификации поэзии в России» (опубликована на сайте «Звезда полей» в 2007 году; в книге «Поэзия. Истина. Рубцов», М., Изд. И.Балабанов, ISBN, 2007г.; в книге «Методика оценки и критерии народности поэзии», М., Изд. «Рубцовский творческий союз», ISBN, 2014 г.)
Юрий Кириенко-Малюгин «Красным, белым и зелёным мы поддерживаем жизнь…»
Часто пытаешься понять, чем руководствовался Н.М.Рубцов при поэтическом представлении какого-то явления (случайно возникшего и увиденного, или специально созерцаемого) или своего подсознательного мировоззрения? Вот в стихотворении «Гость» лирический герой во время встречи с приятелем сообщает, чем он поддерживает жизнь. Возникает ассоциация, что «красным» – это красным вином, «белым» – это водкой, «зелёным» – это для знатоков того исторического периода – ликёр «Шартрез» зелёного цвета.
117
Что касается внешнего вида Поэта, то задаёшься вопросом, отчего это он так рано облысел? На фотоснимках во время службы на Северном флоте, мы видим матроса с нормальной шевелюрой, играющего на гармошке и исполняющего чечётку в кубрике миноносца «Острый».
На снимках в Ленинграде периода начала 60-х годов 20-го века виден лысеющий 24-летний Николай Рубцов.
Автор задавался вопросом о причинах ранней потери волос Н.Рубцовым и в монографии от 2002 года выдвинул версию воздействия электромагнитных излучений от приборов, с которыми контактировал матрос-дальномерщик. В августе 1962 года на входе в общежитие Литературного института при случайной встрече с флотским другом и писателем В.Сафоновым Рубцов посетовал: – Тут вон на голове волос совсем, считай, не осталось. Очень я это переживаю…
Многие современники отмечали пессимистические мотивы в поэзии Рубцова при довольно оптимистическом характере. Хотя никто не задавался вопросом о причинах такого странного явления для довольно молодого поэта. Правда, некоторые обосновывали эти факты бездомностью и безденежьем поэта. Автора статьи также насторожила сдержанная грусть поэзии Рубцова. Не помню, кто из современников подметил, что поэт писал так, как будто прожил большую часть жизни.
Приведу примеры мотивов видимого необъяснимого прощания Н.Рубцова с окружающим миром.
Прощай, костёр! Прощайте все,
Кто нынче был со мною рядом,
Кто воздавал земной красе
Почти молитвенным обрядом.
Это опубликовано 31.10.1964г. в газете «Ленинское знамя», г. Тотьма
И эту грусть, и святость прежних лет
Я так любил во мгле родного края,
Что я хотел упасть и умереть
И обнимать ромашки, умирая…
118
Когда ж почую близость похорон,
Приду сюда, где белые ромашки,
Где каждый смертный свято погребён
В такой же белой горестной рубашке …
Это – «Над вечным покоем», 1966г., альманах «День поэзии». Есть свидетельства, что Рубцов исполнял эти стихи как песню в общежитии Литинститута ещё за год-два до официальной публикации и затем часто в Вологде и в Москве. Имеется магнитофонная запись этой песни, исполняемой Рубцовым.
Я вспоминаю, сердцем посветлев,
Какой я был взволнованный и юный!
И пусть стихов серебряные струны
Продолжат свой тоскующий напев
О том, какие это были дни!
О том, какие это были ночи!
Издалека, как синенький платочек,
Всю жизнь со мной прощаются они…
Это – «Синенький платочек», газета «Вологодский комсомолец» от 03.09.1967 г. И следующие исповедальные мотивы:
Красным, белым и зелёным
Мы поддерживаем жизнь.
Взгляд блуждает по иконам,
Настроенье – хоть женись!
Я молчу, я слышу пенье,
И в прокуренной груди
Снова слышу я волненье:
Что же, что же впереди?
Как же так – скажи на милость! –
В наши годы, милый гость,
Всё прошло и прокатилось,
Пролетело, пронеслось?
119
Этот фрагмент из стихотворения «Гость», которое было опубликовано после гибели поэта в 1976 году в сборнике «Подорожники».
Перед этим
Строгим сельсоветом,
Перед этим
стадом у моста,
Перед всем
Старинным белым светом
Я клянусь:
Душа моя чиста.
Пусть она
Останется чиста
До конца,
До смертного креста!
Это фрагмент из стихотворения «До конца»; опубликовано 25.03.1969г. в вологодской газете «Красный Север». Такое написать мог только человек, который чувствовал свой преждевременный уход.
Можно ещё упомянуть содержательные размышлительные картины, нарисованные поэтом в «Философских стихах», «Осенних этюдах», «Журавлях», «Ферапонтово» и в которых проявляется народная философия Поэта.
А теперь обратимся к страницам биографии Н.М.Рубцова.
Из книги Ю.Кириенко-Малюгина «Николай Рубцов: «Звезда полей горит, не угасая…» (НО «Рубцовский творческий союз», М., 2011), из главы «Николай Рубцов и Северный флот» привожу фрагмент № 1:
«Для понимания габаритов военно-морского корабля – места службы Николая Рубцова и условий службы – приводим информацию Г.Фокина :
«Эскадренный миноносец «Острый» стал на долгие четыре года не только местом службы, но и родным домом. Боевой пост Коли, визирщика-дальномерщика артиллерийской боевой части, был на фок-мачте, повыше командного мостика, а мой, машиниста
120
котельного, – намного ниже ватерлинии. Его кубрик – под носовой надстройкой, мой – под ютовой палубой.
И хотя нас разделяло всего около ста метров (таковы масштабы миноносца, - прим. автора), виделись мы нечасто. Корабельная служба, строгое расписание боевых вахт в походе не совпадали с нашими желаниями, а мы уже выяснили, что оба пишем стихи.
Но мы, всё же, встречались между вахтами, перекуривая на юте полярными ночами, светлыми от всполохов северного сияния, где-нибудь у берегов Новой Земли или ещё подальше» (Г.Фокин фактически обозначает зоны, где советские корабли вели охрану территорий испытаний атомных бомб, – прим. автора книги). Именно там матросы получали повышенные дозы радиации».
Из авторской книги «Николай Рубцов: «Звезда полей горит, не угасая…» привожу фрагмент № 2:
«После проведения ядерных испытаний, в которых участвовал в отряде оцепления и визуально-приборных исследований миноносец «Острый», дальномерщик Н.М.Рубцов, находясь на фок-мачте миноносца, наверняка получил облучение (1). В связи с этим он был направлен на обследование в госпиталь в Мурманск. Вскоре после этого матросу Рубцову предоставили отпуск и он уехал в Приютино (проезд туда и обратно был безплатный, и даны суточные на проживание, как это было при советской власти).
Как сообщил адмирал флота Капитанец И.М., корабли Северного флота, в том числе миноносец «Острый», стояли в оцеплении зоны серии пятнадцати ядерных воздушных взрывов (2). И тогда Рубцов, который нёс палубную службу, получил довольно высокую дозу радиации. Во всяком случае, командир миноносца Капитанец И.М. сообщает, что у него количество лейкоцитов после испытаний уменьшилось в 2 раза. Что сказалось на его зрении к 90-м годам прошлого века. А у Рубцова вследствие участия в испытаниях через несколько лет выпали волосы на голове. В одной песне тех лет есть строка: «водка очень хороша от стронция». Этим лекарством пользовались все, кто получил радиацию. В том числе Рубцов, не афишируя конкретных причин.
На основании информации, взятой из Интернета на поиск «Ядерные испытания в СССР, создание ядерного полигона на Новой Земле» привожу следующие фрагменты сведений
Создание полигона на Новой Земле проходило поэтапно:
121
1. Для проведения морских испытаний ядерных боеприпасов постановлением Совета Министров СССР от 31 июля 1954 года № 1559-669 был определён район испытаний на островах Новой Земли с соответствующими координатами и создан морской научно-исследовательский полигон.
Для проведения воздушных испытаний в соответствии с постановлением ЦК КПСС и СМ СССР от 5 марта 1958 г. № 258-126 территория морского научно-исследовательского полигона была расширена, и за полигоном был закреплён статус Государственного центрального полигона Министерства обороны...
2. По результатам испытаний, проведённых в 1955-1956 гг., был сделан вывод о пригодности острова Новая Земля для проведения всех видов испытаний.
По документам видно, что испытания атомных бомб проводились в 1955-1956г.г. и продолжались в 1957г. и далее.
Постановлением Совета министров СССР № 724-348 от 27 июля 1957 года были предусмотрены и реализованы мероприятия по отселению гражданского населения с островов «Новая земля»: трудоустроить все трудоспособное население, отселяемое с островов Новая Земля; назначить, в виде исключения, переселяемым с островов Новая Земля пенсии…; построить: в г.Архангельске пять (8-квартирных) брусчатых домов с котельной; на о.Колгуев пять (2-квартирных) брусчатых домов, баню, прачечную и электростанцию…; выплатить за счёт средств Министерства обороны пособие отселяемым на материк в размере 300 рублей (на о.Колгуев 1000 рублей) на каждого человека.
То есть, государственные органы предусмотрели трудоустройство и условия проживания отселяемого населения.
Согласно приказа командира миноносца моряк Рубцов с 24 мая 1957 года числится убывшим в Военно-морской госпиталь. Очевидно, с целью обследования матроса после ядерных испытаний.
Летом 1957 г. Николай Рубцов получает отпуск фактически для профилактического отдыха-лечения после испытаний и приезжает на побывку в Приютино. Ожидаемое счастье не получилось. Тая Смирнова вышла замуж. В Приютино Рубцов узнаёт, что Николая Белякова, друга юности посадили в тюрьму. Как он потом говорил за то, что заступился за приятеля».
122
Из авторской книги «Николай Рубцов: «Звезда полей горит, не угасая…» привожу фрагмент № 3:
«В 1957, 1958 и 1959 годах продолжались ядерные испытания, в которых участвовали корабли Северного флота, в том числе для визуальных исследований (службой дальномерщиков) и в оцеплении для предупреждения заходов иностранных любознательных военно-морских кораблей для разведки.
Для понимания остроты ситуации с ядерными испытаниями привожу фрагменты стихов Рубцова. Из стихотворения «В походе», которое опубликовано 26 июня 1958 г. в газете «На страже Заполярья» (12, Зинченко, т.1, стр. 314)
В походе мужают люди,
Суровы их лица страстные.…
Зрачками стволов орудия
Уставились в даль ненастную.
Из стихотворения «Первый поход», которое создано, вероятно, в 1956 году, опубликовано в газете «Комсомолец Заполярья» 5 июля 1959 г. (Зинченко, т.1, стр 311)
Казался сон короче
вспышки залповой
И обострённость чувств такой была,
Что резкие звонки тревог внезапных
В ушах гремели, как колокола.
В апреле 1958 года матрос Рубцов получил отпуск сроком на 51 сутки. 14 июня 1958 года согласно приказа Рубцов числится прибывшим в свою часть из отпуска. Автор считает, что этот внеочередной отпуск был предоставлен Рубцову для радиационно-медицинского обследования и профилактического лечения».
В стихотворении «В горной долине» (опубликовано 29 мая 1966 года на Алтае) Рубцов вскользь говорит:
Я видел суровые страны,
Я видел крушенье и смерть,
Слагал я стихи и романы…
123
Не знал я, где эти тюльпаны,
Давно бы решил посмотреть!
Н.М.Рубцов нигде, ни в общежитии Литинститута, ни на Вологодчине, ни в литературных застольях не сообщал об участии в испытаниях ядерного оружия. Нигде не говорил о причинах раннего облысения. Потому, что он наверняка давал подписку о неразглашении секретных сведений, тем более таких сверхсекретных. Это обычная в те времена, да и сейчас практика в любом государстве.
Итак, сделаем выводы. За время службы на Северном флоте Н.М.Рубцов получал неоднократно большие дозы радиации, находясь на фок-мачте миноносца «Острый», даже находившегося на определённом удалении от зоны ядерных взрывов. Более того, наводчик-дальномерщик получил лучевую болезнь и знал об этом. Знал, что уйдёт преждевременно по сравнению со сверстниками из гражданских областей жизнедеятельности. Как сообщает Н.А.Старичкова (которая была старше поэта на 5 лет), Н.Рубцов говорил: «Я умру, а ты ещё поживёшь». Он просил Н.А.Старичкову, чтобы та написала воспоминания о нём. Рубцов знал, что единственным способом продления жизни является вино, особенно красное. Известно, по свидетельствам современников, что Н.М.Рубцов водку не жаловал, любил красное вино. Вот этим-то и объясняется эпизодическое стремление студента-поэта и позднее дипломированного литератора к застольям.
Попытки Л.Дербиной, убийцы поэта, представить Н.М.Рубцова алкоголиком не выдерживает критики по всем выше изложенным фактам. Её попытки представить, что Н.Рубцов хотел добровольно уйти из жизни, являются просто дезинформацией. Её ссылки на Чёрного Рока – это игра на мистическом мировоззрении русских читателей. Тёмные силы были, но это те, кто генетически не воспринимал русскость поэзии Рубцова. Знала ли Л.Дербина о нюансах службы Поэта на Северном флоте? О его участии в оцеплении зоны ядерных испытаний и визуальных исследованиях?
О том, что Рубцов должен рано уйти из жизни именно из-за невидимой лучевой болезни? Трудно сказать. Но она знала, конечно, по содержанию ряда стихотворений Рубцова о его преждевременном уходе из жизни. Но она передёргивает причины
124
и следствия мотивов ухода поэта. Особенно, упирая на стихотворение «Я умру в Крещенские морозы…»:
Я умру в Крещенские морозы,
Я умру, когда трещат берёзы.
А весною ужас будет полный:
На погост речные хлынут волны!
Из моей затопленной могилы
Гроб вплывёт, забытый и унылый,
Разобьётся с треском,
и в потёмки
Уплывут ужасные обломки.
Сам не знаю, что это такое…
Я не верю вечности покоя!
Начальная строка ещё не означает, что Рубцов именно в ожидаемые Крещенские морозы января 1971 года собирался уйти из жизни. Кстати, мистика состоит в том, что с 19 января 1971 года и в течение более месяца не было никаких морозов на Европейской части России, была оттепель и плюсовая температура. Природа плакала… Это известный факт.
Вторая часть стихотворения также оказалась неисполнимой. Поэт похоронен на Пошехонском кладбище в Вологде, где нет никаких затоплений. Одна – правда: не дают тёмные силы успокоения Рубцову после гибели.
А Поэт надеялся и исповедовался:
Отложу свою скудную пищу,
И отправлюсь на вечный покой.
Пусть меня ещё любят и ищут
Над моей одинокой рекой
Пусть ещё всевозможное благо
Обещают на той стороне.
Не купить мне избу над оврагом
И цветы не выращивать мне.
И мы знаем, к кому адресовал Рубцов такие строки из
125
стихотворения «Слёз не лей», которое опубликовано 31.09.1969г. в газете «Вологодский комсомолец»:
Слёз не лей над кочкою болотной
Оттого, что слишком я горяч,
Вот умру – и стану я холодный,
Вот тогда, любимая, поплачь!
Это обращение к Гете Меньшиковой, матери его дочери Лены. Или есть и на это стихотворение претендентки, коих появилось множество в последние несколько лет и которые проживали бы в местах «с кочкою болотной»?
Известно, что Н.М.Рубцов написал морскую повесть, которую конечно, он не мог тогда опубликовать. Повесть исчезла из квартиры Рубцова после убийства. У кого она находится? Осталась только одна страница. А поэт в стихотворении «По дороге к морю» (опубликовано 9 августа 1968 года в газете «Вологодский комсомолец») писал:
Ещё он долог по селеньям,
Мой путь к морскому кораблю,
И, как тебе, цветам осенним
Я всё шепчу: «Люблю. Люблю…».
Ответы, ответы на некоторые тайны… И вопросы, вопросы…
Библиография
1. Кириенко-Малюгин Ю. Рецензия на публикацию Л.Вересова «Рубцов и Северный флот». www.rubcow.ru «Звезда полей», июнь 2010 г.
2. Российский писатель. «Хочу, чтоб вечно шторм звучал…», №№ 5-6, март 2008 г.
3. Юрий Кириенко-Малюгин. Николай Рубцов: «Звезда полей горит, не угасая…» (творческая биография). Изд. НО «Рубцовский творческий союз», 288 с., цвет. илл. 16 с. М. 2011
P.S. В статье разоблачается миф о негативном образе поэта и о причинах эпизодического обращения к вину.
126
P.S. 2. Статья печатается по тексту альманаха «Звезда полей», 2011, №2. Напечатана также в литературно-художественном журнале «Поэзия», № 2 (41), М. 2011 (МГО Союза писателей России). Ввиду актуальности (особенно по дезинформации вокруг стихотворения Рубцова «Я умру в крещенские морозы…») впервые приводится на сайте «Звезда полей».
Голенищев-Кутузов Письма. Записки, М., Воениздат, 1989г.
(Цитаты подготовил С.А.Порохин, кандидат философских наук, подполковник, член Союза писателей России – к статье-докладу на 14-ой ежегодной Московской конференции «Рубцовские чтения» - 2019)
РУССКАЯ АРМИЯ
…Орудия, … множество пленных, знамён и богатая добыча служит памятником отличной храбрости наших войск…(Кутузов – генералу Багратиону. 2.10.1811)
Люди наши свежи и храбры. Теперь надобно только Богу молиться. (к жене, 3.10.1811) С. 255.
Наши делали чудеса, особливо кирасиры…(к жене. 22.08.1812), С.324.
Сего дня было весьма жаркое и кровопролитное сражение. С помощью Божиею русское войско не уступило в нём ни шагу, хотя неприятель в весьма превосходных силах действовал против него. Завтра надеюсь я, возлагая моё упование на Бога и на московскую святыню, с новыми силами с ним сразиться. (Ростопчину 26.08.1812) С.325.
Дух армии прекрасный, и мы с помощью Бога идём вперёд (фельдмаршалу Н.И.Салтыкову 15.11.1812) С.420.
РУССКИЕ
Я счастлив, предводительствуя русскими! Но какой полководец не поражал врагов, подобно мне, с сим мужественным народом! Благодарите бога, что вы русские; гордитесь сим преимуществом и знайте, чтоб быть храбрым и быть победителем, довольно быть только русским (к Калужскому купеческому обществу о победах 5.12.1812) С.435.
…И если россы всегда будут сражаться за веру своих прародителей, царя и честь народную, то слава будет вечным им спутником; и горе злодею, покусившемуся на хранимую Богом святую Русь! (Г.П.Ермолову 21.01.1812) С.452.
НАРОД
…Приятно мне свидетельствовать о подвигах наших крестьян, которые оказывают себя истинными сынами отечества и, невзирая на все ухищрения неприятеля, поражают его при всякой встрече. (Чичагову, 2.10.1812) С.352.
…Трудно остановить народ, ожесточённый всем тем, что он видел, народ, который в продолжении двухсот лет не видел войн на своей земле, народ, готовый жертвовать собою для родины и который не делает различий между тем, что принято и что не принято в войнах обыкновенных. (Начальнику главного штаба французской армии маршалу Бертье, 8.10.1812) С.357.
Весьма трудно обуздать народ, оскорблённый всем тем, что перед ним происходит, народ, не видавший двести уж лет войны в недрах своего отечества, готовый за него погибнуть и не умеющий различать принятые обычаи от тех кои отвергаемы в обыкновенных войнах. Кутузов – Бертье (9/21 октября 1812 Тарутино) по: Денис Давыдов Военные записки, Гослитиздат, М., 1940, С.175.
Что же касается армий, мне вверенных, то я надеюсь, князь, что все признают в их образе действий правила, характеризующие храбрый, честный и великодушный народ. В продолжение моей долголетней военной службы я иных правил никогда не знал и уверен, что враги, с которыми я когда-либо сражался, всегда отдавали должную справедливость моим принципам. Там же. С.358.
Всемилостивейший государь! С душевным удовольствием русского сердца всеподданнейшим долгом считаю донести… о поведении крестьян … Многие тысячи неприятеля истреблены крестьянами. Подвиги сии столь велики, многочисленны и восхитительны духу россиянина…(Александру 1-му 24.10.1812) С.384-385.
ОБРАЗ СМОЛЕНСКОЙ БОЖЬЕЙ МАТЕРИ
Армия в полном духе. Солдаты из Смоленска вынесли чудотворный образ Смоленской Богоматери, и сей образ везде сопутствует нам (жене Е.М.Кутузовой, 22.08.1812) С.318.
…В то время, когда монарх благословил меня мечом военачальника отечества, пришёл я во храм Казанския божия матери, дабы молить её о даровании мне сил для истребления иноплеменника, и обет мой перед алтарём всемогущего был тот, что первая добыча, истогнутая мною из когтей хищника, будет украшение того храма, в котором приносил мольбы о победе… (Платову, 26.12.1812) С.447.
БОРОДИНСКОЕ СРАЖЕНИЕ
Сей день пребудет вечным памятником мужества и отличной храбрости российских воинов, где вся пехота, кавалерия и артиллерия дрались отчаянно. Желание всякого было умереть на месте и не уступить неприятелю. Французская армия под предводительством самого Наполеона,… не превозмогла твёрдость духа российского солдата, жертвовавшего с бодростию жизнью за своё отечество. (Донесение Александру 1-му о Бородинском сражении без даты) С.336.
…Возложив упование моё на Всевышнего и надежду на храбрость русских воинов, намерен я дать генеральное сражение коварному неприятелю. Главнокомандующий всеми Западными армиями (Голенищев-Кутузов к Витгенштейну. 21.08.1812.)
ПРАВО НА САМОСТОЯТЕЛЬНОСТЬ
Изложив Вашему превосходительству план моих будущих операций, предоставляю Вам действовать сообразно вашим знаниям и искусству...(Ф.Ф.Винценгероде, 3.09.1812) С.341.
С ПЛЕННЫМИ
…(С) милосердием …Россия издавна с пленными поступать обвыкла. (Остерман –Паше 21.1.1791) С.15.
СЕНТЕНЦИИ
…Молчание суть признание…С.72.
«Позволить, если дела позволят» Х.А.Ливен Кутузову.С.106.
…Бытие моё и силы принадлежат не мне, но государю …(Александру 1 24.8.1802) С.116.
…Если контузия позволила идти до вагенбурга, то, конечно, не мешала офицеру остаться при своём месте… (Александру 1 1.3.1806) С.152.
Царство Российское издревле было едина душа и едино тело. (К жителям Смоленска 20.8.1812) С.313.
Я баталию выиграл прежде (оставления) Москвы, но надобно сберегать армию, и она целёхонька. (П.М. и М.Ф.Толстым 15.9.1812) С.345.
Всякая война подвергает неисчётным бедствиям род смертных… С.372.
В войнах со шведами Пётр Великий при взятии Нарвы обагрил меч свой кровию своих подданных, дерзнувших обесчеститься грабительством. Там же С.372.
Не бойтесь, мы далеко не забежим, я вить не моложе стал… (Е.И.Кутузовой 1-.1.1813.) С.466.
Право народное наблюдается в России свято, чему свидетель вся Европа. (Реис-эфенди Рашиду) С.66.
«Каковы офицеры, такова и армия». Кутузов.
Надо зарубить себе на носу, что солдат русской армии является сокровищем, его нужно беречь. (Костин Б. Яков Петрович Кульнев. Герои 1812 г. М., ЖЗЛ, Молодая Гвардия, 1987. С.396..
ВО ГЛАВЕ ОПОЛЧЕНИЯ
Вызов 80 тысяч сверх ополчения вооружающихся добровольно сынов отечества есть черта, доказывающая дух россиянина и доверенность жителей… (Ф.В.Ростопчину 17.8.1812) С.303.
От милиции имел я вчерашнего дня ту пользу, что помощью их поймано мародёров более 2000 человек.(Александру 1-му, 19.8.1812) С.306.
ЖИТЕЛЯМ СМОЛЕНСКА
Достойные смоленские жители, любезные соотечественники! С живейшим восторгом извещаюсь я отвсюду о беспримерных опытах в верности и преданности вашей к престолу августейшего монарха нашего и к любезнейшему отечеству. (К жителям Смоленска 20.8.1812) С.313.
Вы исторгнутые из жилищ ваших, но верою и верностью твёрдые сердца ваши связаны с священными и крепчайшими узами единоверия, родства и единого племени. Враг мог разрушить стены ваши, обратить в развалины и пепел имущества, наложить на вас тяжкие оковы, но не мог и не возможет покорить и победить сердец ваших. Таковы россияне! Царство Российское издревле было едина душа и едино тело. Оно всегда подвигалось волею своих самодержцев и пламенною любовью к ним и к отечеству своему. Там же. С.313.
НЕПРИЯТЕЛЬ
Не долго был здесь (в Москве) неприятель. Один месяц и восемь дней. Но оставил по себе следы зверства и лютости, которые в бытоописаниях народов покроют соотечественников и потомков его вечным стыдом и бесчестием. (из правительственного сообщения о пребывании в Москве наполеоновских войск 17.10.1812.) С.371.
Я не раз плакал над судьбой турок, но… ни разу не плакал… из-за французов! Там же С.400.
Французские солдаты и вы, солдаты других наций, коих злополучная судьба принудила выступить в эту войну! Когда русская армия отступала, вы считали, что она бежит. Но и тогда она была достаточно великодушной, чтобы вывести вас из этого заблуждения. Русская армия заявила, что вы потерпите поражение в каждом бою, потому что не вы, а она будет определять место сражения и не даст вам уйти из страны, не добившись вашей гибели. И вы испытаете это. … Тщетно бороться! (Обращение к солдатам армии Наполеона ноябрь 1812) С.421.
Неприятель повсюду очистил границы. Надо заметить, что Карл Х11 вошёл в Россию с 40000 солдат, а вывел обратно 8000. Наполеон вошёл с 480000, а вывел около 20000, оставив не менее 150000 пленных и 850 пушек. (к Е.М.Хитрово 16.12.1812) С.443.
РЕШЕНИЕ СДАТЬ МОСКВУ
Тягостно мне было оставлять Москву, но и дать сражение находил я, в случае неудачи, неразлучным, может быть с окончанием кампании, - почему предпочёл оставить её…(Полтавскому губернскому предводителю дворянства Трощинскому 28.10.1812) С.392.
КАЗАКИ
Казаки делают чудеса, бьют на артиллерию и пехорные колонны. (Александру 1-му 28.10.1812) С.397.
О НАПОЛЕОНЕ
Бонапарт, этот гордый завоеватель, этот современный Ахилл, этот бич рода человеческого, вернее сказать бич Божий, бежит передо мной на протяжении трёхсот вёрст, как школьник от своего учителя. (к Е.М.Хитрово 29.10.1812) С.399.
Я не раз плакал над судьбой турок, но… ни разу не плакал… из-за французов! Там же С.400.
ФИГНЕР
(Фигнер) – здешний партизан. …Это – человек необыкновенный. Я этакой высокой души ещё не видал, он фанатик в храбрости и в патриотизме, и Бог знает, чего он не предпримет. (жене Е.И.Кутузовой 30.10.1812.) С.401.
УЧИТЕЛЯ
…Ежели из подвигов моих что-нибудь годится преподанным быть потомству, то сие только от того, что я силюсь по возможности моей и по умеренным моим дарованиям идти по следам сих великих мужей (Румянцева и Суворова) (Хвостову 4.11.1812) С.410.
«Пусть всякий помнит Суворова, он научил сносить и голод и холод, когда дело шло о победе и славе русского народа» Кутузов. С.531.
ИЗ ПИСЕМ К ЖЕНЕ
Три дни уже стоим в виду с Наполеоном, да так в виду, что и самого его в сером сюртучке видели. (Жене 25.8.1812) С.324.
Я первый раз постлал постель, без которой обходился, и стану раздеваться, чего не делал во всю кампанию. Многие генералы жалуются, что непокойна квартера. Однако же я помощью Божиею скоро опять буду без постели, и генералы будут греться у огня… (Е.И.Кутузовой, Вильно 13.12.1812) С.440-441.
КУТУЗОВ М.И. Из Приказов - По книге: О долге, чести воинской в Российской армии. М., Воениздат 1990
…За всякий дурной поступок такового шалуна (подчинённого) ответствовать не минуют их командиры. (19.7.1808г Текучи) С.63.
Юрий Кириенко-Малюгин. Редакторов я вроде озадачил?
Штудировать стишата довелось.
Увидел сложно очень в цехе этом,
Где бить по дури надобно насквозь.
Сообразил, что я других не хуже.
Писать я научился, как читать.
Мой труд возможно очень нужен
Для тех, кто хочет про себя узнать.
Читал: открыли критики средь ночи,
Как сложно было в тех условиях писать.
На кухне сел я сразу в закуточек,
Чтоб трудности подобные создать.
Я рифмы собирал из разговоров,
Что слесаря в курилках выдают,
Причём не тупят в пол нескромных взоров
И благозвучия не признают.
Терзался, чтобы исключить халтурку,
Ямб и хорей, где мог, я применял,
Послал стихи с умом в «Литературку»,
И будущих признаний ожидал.
Там окопался друг мой Радхиевский.
Я раньше с ним в Одессе прозябал.
Он признан аж второй за Достоевским.
Я ж по лимиту на завод попал.
Он написал: «Метафор бедновато,
Синонимов, антонимов полно,
Публиковаться вроде рановато,
А вообще забыл меня давно».
Какой же Мишка друг теперь скажите,
Раз вирши он разделал на убой?
Плюс дал совет для тех, кто не в зените:
Сильней работать, больше над собой.
И я пошёл в крутой спортзал качаться.
Блины катал, велосипед гонял,
А на матрацах стал я кувыркаться
И даже гриф от штанги оторвал.
Я сочинял в такси, в метро, в трамваях,
На заседаниях среди речей.
На даче даже при собачьем лае
Я изливался Байрона звончей.
После такой серьёзной тренировки,
Советов дам и отдалённых муз,
Меня хвалили все и очень ловко,
Как будто я возглавил профсоюз.
Собрав стихов полезных на двухтомник,
Послал на отзыв в Гос- и Худиздат,
В надежде малой и вполне огромной:
Редактор всё поймёт и будет рад.
Так не прошло каких-то полугода,
Я получил рецензию-разгром.
Что тавтология уже не мода
И орфография слаба при том.
Особенно писал редактор смачно:
«Темы затасканы, слова пусты.
Поставлены вопросы неудачно.
Неясно, наводить зачем мосты».
И чтоб не запил я от грусти-горя,
Редактор кинул мне прозрачный фант.
Ему пригрезилось, тут не с кем спорить,
Что я по юмору сплошной талант.
Эти отписки даже мне приелись.
«Редактор-друг: Давайте – без воды,
И как судить о жизни-карусели,
На отзыв дайте мне свои труды».
Мне, кажется, я босса озадачил.
Молчит, молчит, который год уже.
Мне доложили, спорят там и плачут:
Метафор нет на ихнем этаже.
Юрий Кириенко-Малюгин. С днём Рождения – 03.01.1936 – русского национального поэта Н.М.Рубцова!
Не каждый Родине пророк,
Пророков на Руси немало.
Погиб Поэт, а всем урок:
Знать, что змея готовит жало.
А кто-то спросит: – Кем убит?
Молчат друзья, молчат подонки.
И только ветреный пиит
Ласкает скрытые душонки.
Но вспомнят, вспомнят – был Поэт,
Летящий в новые просторы,
Чтобы нарвать Мечте букет
За слово, что за ним повторит.
Смотрите: плачет русский луг,
Родных встречая каждым летом,
И песни слышаться вокруг
В потоках солнечного света.
декабрь 1989 – август 2001
19-й Всероссийский творческий конкурс «Звезда полей»
объявляет
«Творческий центр имени Н.М.Рубцова»
сайта www.rubcow.ru «Звезда полей»
Цель конкурса:
– пропаганда творчества великого русского поэта Н.М.Рубцова, который однажды сказал:
И счастлив я, пока на свете белом
Горит, горит звезда моих полей.
– выявление и поддержка творческих личностей.
Конкурс проводится по следующим номинациям:
1. Проза - А. Статьи и доклады о творчестве Рубцова и о традиционной
поэзии на 14-ю Московскую научно-практическую конференцию «Рубцовские чтения»
2. Поэзия (в рамках 4-го Международного поэтического Интернет- конкурса «Звезда полей-2019», на коммерческой основе, см. условия на сайте).
3. Искусство, живопись (рисунки, живопись, декоративно-прикладные изделия, резьба, видеофильмы о Н.Рубцове и др. по теме народное творчество)
4. Песни на стихи Николая Рубцова (файлы на электронную почту сайта).
5. Пропаганда творчества Н.М.Рубцова (лауреатов определяет жюри из анализа информации о проводимой позитивной деятельности)
В конкурсах могут принять участие все желающие, независимо от возраста.
Подведение итогов по номинациям конкурсов проводит жюри Творческого центра до 20-го февраля 2019 г. Дату и место проведения 14-ой конференции «Рубцовские чтения -2019» в январе 2019 г. смотрите на сайте www.rubcow.ru
Победители и лауреаты награждаются дипломами и памятными подарками жюри. Информация будет опубликована в Интернет-издании альманаха «Звезда полей-2019» и лучшие работы будут представлены на выставке-экспозиции в читальном зале имени Н.М.Рубцова в колледже № 20 г.Москвы и/или в музее «Звезда полей» Егорьевского района Московской области.
Эл.почта Этот адрес электронной почты защищён от спам-ботов. У вас должен быть включен JavaScript для просмотра.
Совет «Творческого центра им. Н.М.Рубцова»