Глава 41. Лада V. Одинцова. Литинститут. Рубцов, Передреев, Кузнецов. Заезд в Россию в декабре 2012- январе 2013 года
Лада Васильевна Одинцова (05.08.1950 – 2016) родилась в Донецке. Отец, русский – участник ВОВ, преподаватель; мать, полька – писательница Виктория Вита. Лада Одинцова окончила литературный институт им. А. М. Горького, член Союза писателей СССР с 1977 года. Автор книг «Камертон» и «Школа Гармонии». С 1992 года преподавала в Праге.
С Ладой Одинцовой мы встретились в декабре 2012 года на очередном литературном мероприятии, проводимом в то время активом НКО «Рубцовский творческий союз (2006-2015) в московской библиотеке им. Ф. М. Достоевского. Я передал ей три авторские книги. Лада Одинцова подарила мне свою книгу «Камертон», издание 2011 года, в которой опубликованы её воспоминания о встречах с Н. М. Рубцовым, А. Передреевым и Ю. Кузнецовым.
На открытии экспозиции читального зала имени Н. М. Рубцова в Московском колледже № 20, состоявшемся 25 января 2013 года, Лада Одинцова участвовала и выступила с воспоминаниями о Рубцове и передала мне для публикаций новые авторские литературные статьи. Одна из них представлена здесь, как эпилог к монографии — творческой биографии «Николай Рубцов: «За всё Добро расплатимся Добром!» (редакция 2020-2021). Другая – как приложение к новой монографии.
Глава 41.1. Лада Одинцова . Могучая кучка в русско-советской литературе ХХ столетия
(авторская редакция 2013 года, Москва, фрагменты эссе, переданы Ю.Кириенко-Малюгину)
1.
Дудин делил советскую поэзию на географические зоны и предпочитал ленинградцев. Но он отдавал должное Московской Поэтической Школе, к которой принадлежали Юрий Кузнецов, Анатолий Передреев и отчасти попавший под её влияние воспитанный Ленинградом Николай Рубцов.
– Эти трое русских поэтов, – пропел Дудин высоким, мягким тенором, – напоминают мне Могучую Кучку середины XIX-го столетья… Помните, существовала такая в композиторской среде? Балакирев возглавлял кружок русских композиторов-славянофилов. В его кружок входили Бородин, Мусоргский, Римский-Корсаков.
И вот настала пора, когда трёх лидеров Могучей Кучки русско-советской поэзии уже нет в живых: ни Рубцова, ни Передреева, умершего вслед за Николаем, ни Юрия Кузнецова, память о нашей Могучей Кучке призывает меня написать то, чего не осилят другие…
2.
В моем однотомнике «КАМЕРТОН» (Прага, 2011 г.) я вспоминала о каждом из троих творцов Поэтической Могучей Кучки: «Горделивый романтик Анатолий Передреев являлся такой же яркой личностью, как и Николай Рубцов и принадлежал к одному с ним поколению. Сходство характеров Рубцова и Передреева базировалось на обоюдном отвращении к притворству и фальши, на детской чистоте души каждого, искренности и доверчивости. Как и Рубцов, поэт Передреев тоже был старше меня на полтора десятка лет, хотя Передреев держался эдаким рубахою-парнем, обходился с людьми по-братски тепло и уважительно. Я помню Анатолия Передреева всегда весёлым. Он вообще отличался от элегического Николая Рубцова и от деспотического Юрия Кузнецова общительным, дружелюбным сангвиническим характером. С каждым из троих меня связывали хотя и различные, но доверительные взаимоотношения».
3.
Больше всего я переживала, что имя Рубцова предастся забвению – для меня это было имя самого великодушного товарища по Литературному институту – одного из тех немногих, кто на деле отказался быть Литературным Комиссаром… Масштаб поэтического наследия Николая Рубцова включает в себя трагедийность, зорко подмеченную писателем Кириенко-Малюгиным. Это была трагедийность исчезающего советского бытия… Николай страдал от окончательного разрушения церкви и деревни. Совершенно иные творческие задачи стояли перед Кузнецовым и Передреевым. Кузнецов воспевал героизм Русского Духа, берущий начало из былинных времен, Передреев искал гражданскую Совестливость и нравственную красоту бытия, взяв за ориентир творчество Лермонтова.
В книге исследователя Рубцовского творчества и его посмертного биографа Ю.И. Кириенко-Малюгина «Поэзия. Истина. Рубцов» порадовали меня не только лишь исследовательская скрупулезность, но также и настоящие открытия, до сих пор не приходившие в голову матерым литературоведам (90). Например, Кириенко-Малюгин комментирует четверостишие любимого нашего современника – Народного Поэта Рубцова следующим образом: «Вот как переживал Рубцов разобщённость русских людей:
Зачем же кто-то ловок и остёр, -
(Простите мне) – как зверь в часы охоты,
Так устремлён в одни свои заботы,
Что он толкает Братьев и Сестёр?!»
Детдомовское чувство народной общности, Братско-Сестринского Единства племени Великороссов составляет отличительную черту поэзии Николая Рубцова, выделяющую в триаде Могучей Кучки его творческую самобытность.
Касательно исследовательской деятельности Юрия Кириенко-Малюгина отмечу, что оно великолепно систематизировано, подвергнуто дотошному биографическому и текстологическому анализу и представляет собой максимально возможную для трудовой деятельности литератора полноту. Также я сочла вполне аргументированным у Кириенко-Малюгина аналитический разбор посредственного литературоведения В.Баракова, придумавшего, что, якобы творчеству Рубцова присуща какая-либо формалистическая оригинальность. Кириенко-Малюгин прав, отвергая эту придумку, поскольку на деле стихотехнике Рубцова свойственна самая что ни есть традиционная манера, лишённая изысков и художественных изощрений.
Кириенко-Малюгин прав, опровергая демагогическую чепуху пустозвонного литературоведения. Рубцов в силу своей ленинградской выучки абсолютно всегда совпадал с классической русской традицией, которой с юности неукоснительно следовал… Как писала я в эссе «Стихотворная графика Николая Рубцова», незамысловатая Рубцовская поэзия вызывала чувство доверия своей безыскусной правдивостью и трогательностью, задушевностью, которую Коля называл «трепетностью» – любимое Рубцовское словцо. Ни у Юрия Кузнецова, ни у Анатолия Передреева не было такой трепетности... Цель поэтического творчества Ю. Кузнецова заключалась в создании новой эпико-былинной, богатырской поэзии. Цель поэтического творчества А.Передреева заключалась в создании социально значимых произведений… Лидерская натура Анатолия Передреева оказала заметное влияние на социальное звучание Рубцовской Тихой Лирики. Особенно в этом отношении замечательно стихотворение Николая Рубцова «Поезд» со строчками:
«И какое ж может быть крушенье,
Если столько в поезде народу?!»
Вот уж поистине пророческое чувствование! И Передреев, и Рубцов, и я переживали за вероятность крушения поезда с названием «СССР» – один только Юрий Кузнецов пребывал в такой астрономической дали от реальности («Во мне и рядом – даль»), что, казалось, начисто был лишён мучившего нас троих переживания о грозящей гибели Советского Союза. Как справедливо подметил Кириенко-Малюгин, «Рубцов не гонялся за художествен-ными эффектами». Зато Кузнецов и Передреев гонялись, причем, с пользой для дела и вполне успешно. Во многих случаях эти внешние художественные эффекты (напрочь отсутствующие у Рубцова за ненадобностью его литературной миссии) придавали выразительную красочность поэзии Кузнецова и Передреева, придавали ту оригинальность, которая требовалась каждому из них для выполнения их собственной поэтической миссии.
…На мой взгляд, Передреев был легок в общении. Но для меня отнюдь не составляло труда и общение с конфликтным (как я сама) Рубцовым. Зато исключительно тяжелым в общении был Юрий Кузнецов с его деспотическим характером, что никогда не было свойственно ни мягко характерному Рубцову (добросердечному и нежному, несмотря на всю его вспыльчивость в нетерпении кривды), ни горделивому Передрееву… Моряки Рубцов и Кузнецов были непохожи, как зима и лето… Рубцову были характерны мягкосердечие, нежная меланхоличность, сострадательность, а темпераментному Кузнецову – вспыльчивость, критическая настроенность, пытливый ум, деспотичная властность, редкая сентиментальность, способность к человеческому сочувствию.
…Сходство этих советских представителей Поэтической Могучей Кучки заключено в одинаковом страдании этих поэтов от клеветы завистников, в убийственной травле, спровоцированной творческой ревностью менее талантливых или вовсе бездарных конкурентов…
4.
Подобно Рубцову Анатолий Передреев считал необходимым назидать меня – несовершеннолетнюю студентку…Передреев ёрзал на стуле и доказывал мне мою обязанность изучить произведение Есенина «Ключи Марии»... Анатолий упоминал про Первый Всесоюзный съезд советских писателей в 1934 году, про Бухарина, который «сунул нос не в свой вопрос» – а именно в поэзию и разгромил это Есенинское произведение... Передреев толковал, что имя Марии равнозначно понятию человеческой души, что Есенин пишет о ключах Души российского крестьянства…
Я хорошо помню глубокое уважение, которое испытывал Юрий Кузнецов к Николаю Рубцову, известна мне и попытка младшего студента Кузнецова подружиться с популярным в Литературном институте Рубцовым (когда Кузнецов пригласил Николая на встречу нового года), кончившаяся ничем. К сожалению, конкурентная ревность не позволила все-таки Кузнецову сблизиться с Рубцовым.
P.S. Печатается с сокращениями.. Опубликовано полностью в альманахе «Звезда полей», 2013, № 1, (№ 10), М. Издатель НКО «Рубцовский творческий союз», 2013. (90)
Глава 41.2. Лада V. Одинцова. Стихотворная графика Николая Рубцова
(Мемуарно-литературоведческие записки, фрагменты)
1.
Единственным своим другом Николай Рубцов называл драматурга Вампилова. Я не знаю причин такого выбора, но с этого начну.
Рубцов был очень коммуникабельным человеком в отличие от Юрия Кузнецова, который являлся крайним индивидуалистом при всём колхозно-коллективном, типично советском его способе существования. Кузнецов был более замкнутым и недоступным, Рубцов – более открытым и доступным. Я поддерживала тёплые отношения с ними обоими, но в разные времена, хотя познакомилась с тем и с другим в общежитии Литературного института почти одновременно.
3.
….Разговор как-то незаметно соскользнул в обычное русло … Заговорили о литературе: «Краса полуночной природы, Любовь очей – моя страна!..»
– Как пылко сказано, – горячился Рубцов, – а ведь это поэт Языков – друг Гоголя и Аксакова, Пушкина и Хомякова, славянофил. Я его тёзка – тоже Николай Михайлович, между прочим! Помните, как Белинский бесился из-за славянофильства, даже подписывал свои оскорбительные статьи псевдонимом «Бульдогов» – это когда у Белинского кончались слова против славянофильских идей…
– Ну, да, – согласился Пиница, – аргументов не хватает, значит, в ход идёт сквернословие.
– Отвратительное, постыдное сквернословие, – согласилась я с Петром, – просто хулиганская брань. Я имею в виду письмо Белинского к Гоголю. Конечно же, такое письмецо убило Гоголя.
4.
– Знаешь, - буркнул Рубцов за чаем – остывшим, без сахара и даже без хлеба, - порой у меня возникает ощущение груза на себе – чувство какой-то неестественной тяги. Как бы тебе это понятнее растолковать? Ну, словно я несу короб с наваленными туда магнитами… Было у меня в юности такое приключение. Получили мы вдвоём с одним напарником приказ доставить на завод 60 кг ферромагнетиков – прибыли к поставщику, расписались в получении двух ящиков: за один короб я отвечаю, за другой короб отвечает товарищ по цеху. А нас и спрашивают: «А где же ваш грузовик?» Мы отшутились. Волочем ферромагнетики в поезд – глядь: на ящики наши деревянные поналипло гвоздей, кнопок, подковок и даже металлических пуговиц с земли целая куча. Пыхтим, глядь: магнитная сила так и шмякнула нас вместе с ящиками о железный забор – бац! Прилепились. Еле отодрали свои ящики от прутьев.
Приближаемся к вокзалу, тащить груз замучились. Случайно вышло так, что уронили ящик на тротуарную крышку канализационного люка. Елки-палки, что делать? Теперь от ящика нельзя отодрать крышку. Пыхтели-пыхтели – отодрали…
Милиционер заинтересовался парочкой охламонов с ящиками. Только подошёл к нам, как своими часами да пистолетом к ящику прилип. Отдирать надо, чёрт его принес на нашу голову! Ну, отодрали мы его пистолет и часы от ящика, документы предъявили, заносим ящики в вагон. А там ведь тамбур железный, ну, значит, и понесло нас вдоль по Питерской… То есть вдоль по железным стенам тамбура – еле отодрали. В вагон вносим каждый свои 30 кг ферромагнетиков, задвинули под низ, цирк начался. Стоило проводнице внести пассажирам горячий чай в подстаканниках, как показалось ей, что подстаканники с чаем куда-то затягивают её, словно в болотную трясину. Пассажиры тоже «трясину» ощутили: держат в руках подстаканники, а неведомая сила тянет их хрен знает куда и зачем. Мы с напарником молчим, наблюдаем, что дальше будет? А дальше поезд рвануло на перегоне, пустой подстаканник свалился было вниз да так и прицепился сбоку на нижней полке. Пассажиры засмеялись от радости, что цирковой фокус видят и принялись швырять вниз чайные ложки, перочинные ножички, - в общем, весь вагон сбежался на представление. Наконец прибыли на свою станцию, как выносить ящики с магнитами? И швыряло нас, и подкидывало, и в землю вдавливало. А мы-то с напарником богатырями себя воображали. А видишь, каково в жизни бывает?
6.
А медиумический дар поэта Рубцова сказался на том, что при его взрывном характере и моем эмоциональном за три года довольно тесного общения мы не поссорились между собой ни единого раза. Для непосвященных поясню: мое по матери польское происхождение (хотя детство и отрочество я провела среди украинских поляков на Украине) выковало во мне польское чувство собственного достоинства. Это означает, что поссориться со мной можно только 1 раз, но уже навсегда. Польский гонор…доставил мне, конечно, много неприятностей в России, где я оказалась волею судьбы, но он избавлял меня от существования в грязи неразборчивых взаимоотношений с людьми.
Рубцов уважал это свойство моей натуры и проявлял деликатность. Он по морской традиции стыдился бесчестить женщин и как-либо позорить их, чего нельзя сказать об общей атмосфере клеветы, шантажа и насилия, безнаказанно применявшихся к студенткам общежития в любое время суток …Большинству студенток приходилось делать выбор телохранителя себе поневоле, иначе ожидало неизбежное насилие…
7.
Рубцов, этот лучший представитель коренного населения России, питал жертвенную любовь к людям: был сердоболен (как выражались мы в 60-е годы), добр, аскетичен и предельно честен. За 3 года нашего знакомства я никогда не слышала от Николая ни лжи, ни фальшивого слова, ни ругательств.
9.
Ныне русской нации угрожает исчезновение серьезной, подлинной национальной культуры и замена её ширпотребом. Носители национальной культуры, как показывают примеры судеб Николая Рубцова, Константина Васильева, Игоря Талькова …трагически погибают в расцвете творческих сил. Носители национальной культуры вымирают – кто переймёт у них эстафету? Сегодня национальной безопасности России угрожает дебилизация общества – как никакая другая угроза, ведущая нацию к самоуничтожению.
P.S. Печатается с сокращениями. 2013 год.
Глава. 41.3. Лада Одинцова . Прах Предков вопиёт.
(заметки по поводу книг Юрия Кириенко-Малюгина «Есть Божий суд…», «Николай Рубцов», «Звезда полей – Альманах 2011»)
Древние римляне утверждали такую надежду: «Да возникнет из наших костей мужественный мститель!». Перефразируя древне-римскую, ещё дохристианскую мудрость, я и озаглавила свою скромную статью, пытаясь сохранить душевное состояние дохристианской мудрости. Ведь мы с 1917-го года привыкли подставлять левую щеку своим обидчикам, которые били нас по правой щеке. Результат христианского всепрощения старо-советская интеллигенция испытала на себе да и продолжает испытывать, сидя на пепелище Великой Российской империи. Впрочем, повторяться не стану: я написала об этом в своей (последней изданной в России) стихотворной книге «Россия – музыка во мне», вышедшей в 1993 году и в буквальном смысле тогда же бросила своё поэтическое перо.
Через пару лет со справкой о том, что я – безработная, в 1995 году я трудоустроилась в Европе, где работала главным редактором научно-популярного издательства и заодно преподавала русскоговорящей диаспоре некоторые гуманитарные дисциплины, в число которых входила История Послевоенной Советской литературы. Украинцы и белорусы, которых было на моих занятиях большинство, а также русское меньшинство, образовывавшее т.н. (так называемую – прим. Ю.К.-М.) Советскую Диаспору на территории государства-работодателя, уговорили меня рассказать об их любимом народном поэте Николае Рубцове. Т.е., под давлением славянского состава моих учеников только лишь и отважилась я 3 десятилетия спустя тронуть эту болезненную, никогда не заживавшую рану моей души: с трудом, неохотно, по крупицам на каждом занятии вспоминала я какие-то незначительные мизансценки, реплики, диалоги, записывая затем их в свой Пражский Дневник.
Когда я вернулась в Россию (через 10 лет), челябинское издательство «ТАНКОГРАД» сделало бизнес на тех моих скромных воспоминаниях и в качестве гонорара выдало мне 30 экземпляров моей собственной книги, ставшей бестселлером, прочитать которую можно в бывшей Ленинской библиотеке. Книга называется «Избранные места из Пражского дневника». Когда я сама держу её в руках, то моя человеческая судьба кажется мне приснившейся: ведь Времена меняются, а заодно меняют и нас. Да и события, касавшиеся Н. Рубцова, А. Передреева и Ю. Кузнецова («Могучей кучки», о которой я публиковала мемуары в журнале «Дон» в 2005 г., № 11) уже принадлежат Прошлому Времени – советскому. Приходит на ум затворничество святого преподобного Маркиана Киринейского, жившего в 4-ом столетии. Затворник уединился в пустынной местности, жил «подножным кормом» и по ночам читал священные свитки без свечи, потому что Святой Дух освещал затворничью келью Божественным светом.
Взяв себе за пример уединение Св. Маркиана, я, грешная, читала книги моих умерших товарищей Рубцова, Кузнецова, Передреева при электрическом освещении, и многое из того, что они оставили недосказанным в своих книгах или недопонятым как бы обращалось ко мне за помощью в деле толкования, ведь я знала правду и о создании многих произведений Н. Рубцова, А. Передреева, Ю. Кузнецова (нашей поэтической Могучей Кучки, к которой демагоги и фальсификаторы Истории Послевоенной Литературы уже начали причислять разнообразные имена прочих стихотворцев); я знала правду об их человеческих переживаниях, и древне-римская жажда возродить из их костей мужественную Истину, которой служила эта Троица – наша Могучая кучка – побудила меня создать более обстоятельные книги, а именно – двухтомное собрание литературоведческих произведений: «Камертон» и «Эпизоды из Истории Послевоенной Советской Литературы» (2011 и 2012 г.г.).
Ревниво исследуя 3 перечисленных научно-популярных книги Ю.Кириенко-Малюгина, впервые моя душа переполнилась чувством удовлетворения и радости уж хотя бы потому, что наконец-то Николая Рубцова автор (впервые появившийся на литературоведческом горизонте) защитил от позорного обвинения в грехе алкоголизма. Как свидетель, я, и даже более того как пострадавшая в общежитии того злополучного идеологического учреждения, которое именовалось Литературным институтом, с законным правом подтверждаю догадку исследователя Ю. И. Кириенко-Малюгина о том, что лучевая болезнь Рубцова обрекала его на поддержание физического здоровья употреблением умеренных доз сухого красного вина, что входит в терапию лучевой болезни. Однако, распутная обстановка Горьковского «Дна» в том зловредном идеологическом ВУЗе, где произошло несколько самоубийств, оставшихся безнаказанными, систематически завлекала всё новых и новых студентов на сборища вокруг водки, кончавшиеся обязательным мордобоем и изнасилованиями абсолютно беззащитных студенток. Воспитателя в период шестидесятых годов в общежитии Литинститута не было, никаких моральных ограничений не существовало. Распутная обстановка Дна всасывала студентов, страдавших от одиночества, как это происходило не только лишь с Рубцовым, и тогда платой за приобщение к товариществу становилось водочное соучастие. Вот та причина, по которой музей уважаемой М.А.Полётовой, присовокупившей к портрету Рубцова бутылку с водкой, вызвал у меня, мягко говоря, недоумение.
В связи с затронутой нравственной темой хочется отметить важное педагогическое значение публицистического произведения Ю.Кириенко-Малюгина «Есть Божий суд…», в котором осуждаются следующие явления: «в метро ребята читают детективную халтуру или зомбируются сексритмами». Другая цитата: «Коллективы… впаривают идеи собственной исключительности, остальные – быдло: например, старшее родительское поколение». Автор злободневной книги выступает против опошления понятия Политических Репрессий, в число «жертв» которых попали абсолютно некстати сексуально распущенные извращенцы. Это исключительно принципиальное место в публицистическом труде Ю. Кириенко-Малюгина; это, к тому же, исключительный нравственный подлог, обнаруженный исследователем.
При всём теперешнем критическом отношении к советскому режиму книга дотошного исследователя Морали «Есть Божий Суд…» доводит до сведения читателей и такие малоизвестные факты, как, например, что Нарком Внутренних Дел СССР, проклятый Ахматовою в её поэзии, товарищ Ежов, в конце концов, оказался не просто садистом-людоедом, но ещё и педерастом, осуждённым, правда, в СССР без учёта его нечеловеческих жертв по отношению к людям – зато хотя бы уж осуждённым за мужеложество (ст. 121 и 154А УК РСФСР). Как ни порадоваться за духовного воина Кириенко-Малюгина, когда в подкрепление своей мысли он цитирует Папу Римского, сравнившего педерастов с сатанистами?! Как ни сопереживать вместе с духовным воином Кириенко-Малюгиным, когда он скорбит о том, что менее древняя цивилизация, чем Христианская, цивилизация Исламская абсолютно искоренила у себя гомосексуализм как начальный путь сатанизма, а Россия с её тысячелетним Христианством потворствует извращенцам и боится вернуть в Уголовный Кодекс сталинскую карательную статью за нечеловеческий разврат, поганящий и оскверняющий нравственную атмосферу анальными нечистотами.
Духовный воин Юрий Кириенко-Малюгин упоминает на этом основании о подрывном плане Даллеса, о реализации диверсии, задуманной новыми захватчиками России, упоминает в этой связи Новое Лжеписательское Поколение, использующее вместо великого русского языка «настоящее срамословие», заборные пошлости, вульгарность.
Есть в книге Кириенко-Малюгина, сравнимой с бочкой мёда, однако, и ложка дёгтя: ненаучный, а потому ошибочный взгляд на личность Сталина, который, по Малюгину, цитирую: «не дал Гитлеру (как следует автора понимать?) поработить страну». А про то, что сам Сталин являлся поработителем советского народа всё-таки стоило бы уважаемому коллеге доподлинно узнать у Олега Волкова, Юрия Домбровского, Варлаама Шаламова. Политическая слепота в деле освещения Истории разрушает всё то умное, полезное и спасительное, что создаёт в своих замечательных идеологических книгах наш духовный воин – один из спасателей Родины. Если же Кириенко-Малюгину покамест ещё трудно читать бумажные (а не интернетные) издания перечисленных авторов, то я по-дружески рекомендовала бы Коллеге начать с Владимира Солоухина «При свете дня…». И всё-таки хочется поблагодарить Юрия Ивановича за его самоотверженный труд Спасателя, за развенчание Рубцовской убийцы, натравленной на Поэта сатанинскими силами. Это поистине большой труд, достойный уважения и почтения к яркой и гуманной личности писателя-исследователя Ю.И.Кириенко-Малюгина. Л.Одинцова
P.S. Статья – публикация Юрия Кириенко-Малюгина по рукописному тексту Л.В.Одинцовой.
1. Текст и стиль Лады Одинцовой сохранены в данной публикации, прим. Ю.К.-М.
2. Статья была передана в мой адрес в рукописном виде в январе 2013 года и попала мне в руки только 19 апреля сего 2015 года.
25 января 2013 года Лада Одинцова участвовала в открытии читального зала имени Н.Рубцова в колледже № 20 (Щелковское ш., 52).
3. По поводу мнения, что «Сталин являлся поработителем советского народа». Мой отец ругал Сталина в моём детстве предпоследними словами. Но! Сталин, как любой руководитель, получает от ближних подчинённых массу зачастую субъективной и карьеристкой информации, по которой надо принимать решения.
4. По репрессиям. В декабре 2010 года в день рождения И.Сталина на НТВ один из журналистов сообщил, что в стране было 4 миллиона доносчиков (представьте себе, что если каждый оклеветал хотя бы по 5 человек, то количество жертв составило бы порядка 20 миллионов). Между тем известно, что в тюрьмах по политическим мотивам и по статистике числилось ежегодно порядка 800 тыс. человек. В марте 1939 года на 18 съезде ВКП (б) чистка партии от мнимых «врагов народа» была запрещена. Мои родители в декабре 1935 годы были оклеветаны и высланы в Казахстан, где я и родился по вине доносчиков, а не лично И.Сталина.
5. И главное. Население в тридцатые годы 20-го века знало, что будет война и именно с Германией. Заслуга Сталина состоит в срочной индустриализации страны, создании новейшего тогда вооружения, подготовке на селе трактористов, а фактически будущих танкистов, которых за неделю в условиях войны из интеллигентов не подготовишь.
6. И последнее. И.Сталин фактически окончил в юности духовную семинарию, писал неплохие стихи, получил высокое образование, сам читал все выпускаемые в СССР книги и имел о них квалифицированное мнение, взял направление на развитие семей, в июне 1936 года запретил аборты и в 1937 году родилось на 1 миллион детей больше, чем в 1936 г.
Разрешил аборты в ноябре 1955 года Н.Хрущёв и по статистике ежегодно проводилось 4 миллиона детоубийств (абортов).
7. Для сведения Лады Одинцовой сообщаю, что я очень много перечитал всякой бумажной литературы, окончил факультет «Международные отношения и внешняя политика СССР» ещё в 1971 году. Так что ориентируюсь в политике почти профессионально. К сожалению, мы с Ладой Одинцовой в начале 2013 года не встретились тет-а-тет для прояснения мировоззренческих позиций. Хочу поблагодарить Ладу Васильевну Одинцову за довольно высокую оценку моей литературной и просветительской работы.
8. Лада Одинцова пишет: «Россия с её тысячелетним Христианством потворствует извращенцам и боится вернуть в Уголовный Кодекс сталинскую карательную статью за нечеловеческий разврат, поганящий и оскверняющий нравственную атмосферу анальными нечистотами». Лада Васильевна! Это не Россия потворствует, а недальновидные и, вероятно, сексуально озабоченные законодатели и какие-то чиновники высокого уровня блокируют принятие карательных статей за содомию и разврат, который ведёт к ползучей ликвидации рождаемости коренного населения и к его ползучему геноциду.
Продолжение следует