Владимир Фомичев. Прозрение Николая Рубцова

Довелось мне минувшим летом присутствовать при «явлении Христа народу» - выступлении перед литературной молодежью одной из российских  областей сверхмаститого критика из столицы. Неглубокие люди знают его как главного ценителя отечественной поэзии новейшего времени. Мне показалось, что никто из сидевших в зале, как я сам, внутренне не был согласен с очевидно сухой риторикой маститого, чего бы тот не касался. И я увидел ясно, что такому коммунодемократическому корифею никогда не постигнуть истинную поэзию, потому что он исходит из понятий социальной, а не духовной литературы, как и вообще любого искусства. Исповедующим же подобную философию самим творцам художественных произведений тоже невозможно достичь чего-либо порядочного в своем творчестве. В идеократическом веке на них нашло какое-то ослепление, они по преимуществу порвали  связь с небом. Народ, смысл которого в высших планах бытия, как определил Н.Я. Данилевский, является для них тайной за семью печатями.

     В этой связи просто потрясает  прозрение Николая Рубцова об истинном назначении художника, его свыше данного дара, когда, казалось бы, вся литературная действительность  трубила ему в уши об ином. Он как бы восстановил связь со всеми поэтами и писатели всех предыдущих столетий, причём не только нашей земли, а и любых других уголков планеты. Можно предположить, что в нашей сфере есть  свои святые, которым, за чистоту нрава что ли или по какой-то другой причине, дано открыть то, что все другие не видят. Николай Рубцов, мне кажется, это Сергий Радонежский современной литературы. Перефразируя известное выражение, хочется сказать о жизни советско-«демократических» писательских союзов и организаций: всё пройдет, а Николай Рубцов останется. Причем я свою мысль готов доказать практически на любом факте жизненно-поэтической судьбы поэта.        

     Вот что пишет он, совсем еще молодой автор, в издательство:

     «Что касается стихотворения «Ось», то должен сказать, что я   совершенно против того, чтобы его поставить первым в книжке. Меня мало устраивает такой довод, что в нем особенно ярко выражена моя позиция. Я считаю, что моя позиция, т. е. мои привязанности, моя любовь, должны быть понятны по моим стихам, которые я пишу искренне, - и, значит, не нуждаюсь в декларации своей позиции. А стихотворениие «Ось» как раз декларативное и вдобавок легковесное, т.к. оно лишено отчетливого настроения. И еще вдобавок оно не лишено какого-то гладкописного ритма. Так что я совершенно не буду огорчен, если в издательстве вообще предложат убрать  его из рукописи».         

      Чувствуете, куда тащила Рубцова мощная морская волна идеологической литературы в образе издателей первой книги, всё сводящих к позиции как главному для народившегося дарования, и как Рубцов следовал одному Богу в отстаивании истинной поэзии? «Меня мало устраивает такой довод», - с первых шагов по полу изящной словесности резонно заявляет автор немаскарадных виршей ревнителям метода социалистического реализма. Только так от этой и других подобных болезней и можно лечиться.

     А какие сокровища поэтического мировоззрения даёт ему гигантский творческий дар, что особенно ярко запечатлено в письме из села Никольского Александру Яшину 3 ноября 1964 года. Читаешь и понимаешь – он ощущает высший промысел в том, что делает, такого не собьёшь с пути истинного: «Только я вот в чём убеждён, Александр Яковлевич (разрешите мне поделиться своим, может быть, нелепым, убеждением): поэзия не от нас зависит, а мы зависим от неё. Не будь у человека старинных настроений, не будет у него в стихах и старинных слов, вернее, старинных поэтических форм. Главное, чтоб за любыми формами стояло подлинное настроение, переживание, которое, собственно, и создает, независимо от  нас, форму. А значит, ещё главное – богатство переживаний, настроений (что опять не от нас зависит), дабы не было бедности, застоя интонаций, форм…

     Во всем остальном, во всех остальных деталях, я не имею никаких убеждений, во всём сомневаюсь».

      В этих словах – правда. Не развлекательски жил, мыслил, чувствовал, был всегда одухотворён Николай Рубцов – потому и прозревал основное в себе, эпохе, не замыкаясь только на ней, талантливо писал:

 

Лежат развалины собора,

КАК БУДТО СПИТ БЫЛАЯ РУСЬ

(выделено здесь и далее мной. – В. Ф.).

  

По вечерам тепло и ясно,

КАК В TЕ БЫЛЫЕ ВРЕМЕНА.

 

ТО ПО ХОЛМАМ, КАК ТРИ БОГАТЫРЯ,

Еще порой проскачут верховые.

 

     Я очень рад тому, что именно поэт моего поколения Николай Рубцов открыл наши  глаза на многое в химерическом столетии, в котором довелось жить...