Елена Митарчук. Заметки на полях программки спектакля «Николай Рубцов» в Духовном театре «Глас»
Рубцова я люблю давно. Именно поэтому отношусь к нему ревниво, как и всякий любящий. Конечно, я пересмотрела все видео, доступные в Интернете. Особенно удачным было открытие в связи с именем Рубцова нового для меня имени – гармонист Игорь Шипков.
Десять лет меня связывает знакомство с человеком пламенной души, обладателем большого публицистического дара Юрием Кириенко-Малюгиным – автором книг о Рубцове, членом Союза писателей России и организатором Рубцовского центра в Москве.
Результатом нашей дружбы стала моя книга «От Гоголя к Рубцову», название которой придумал Кириенко-Малюгин.
А сколько было конференций «Рубцовские чтения», которые проводит Рубцовский творческий союз, вечеров-встреч с песнями и романсами!
Казалось бы, куда больше!
Но чего-то не хватало.
Я знала, что в Москве есть театр «Глас», и в нём идёт спектакль «Николай Рубцов». Не знаю, когда бы я собралась на этот спектакль, если бы не звонок из театра и не приглашение на спектакль.
Долго раздумывала: идти - не идти. От театра я всегда жду Откровения, то есть Чуда. И надеюсь, что Чудо будет. Но и сомнения имею.
Всё-таки пошла смотреть «Николая Рубцова». Место, где находится театр, очень притягательно – Замоскворечье, Пятницкая улица, соседство с храмом Николы в Кузнецах, где была отслужена по Рубцову панихида, заказанная вдовой поэта Александра Яшина Златой Константиновной. А рядом Никола в Пыжах. Ещё был порушенный большевиками Никола в Воробьине, между Пятницкой и Малой Ордынкой.
Тянет исконной Русью, золотой рубцовской осенью, когда над любимой поэтом Москвой улетают листья с тополей.
Хорошо, что я ехала на Пятницкую на метро до «Добрынинской». Когда поднималась на эскалаторе к переходу через Садовое кольцо, мне светила красная рубиновая звезда. По мере моего движения на безлюдном эскалаторе вверх, звёзд становилось всё больше – под потолком станции и на небе, затянутом традиционным московским смогом. Хороший пролог к спектаклю.
По переходу дошла до устья Пятницкой. Как много у меня связано с этими краями! Когда-то я была хранителем музея Александра Николаевича Островского. Люблю купцов. Да и Рубцов им не чужд по происхождению.
Отец Николая Рубцова Михаил Андрианович из крестьянской среды выдвинулся при советской власти в крупные снабженцы. Значит, крепка в нём была предпринимательская жилка. Если бы не революция…
Театр начинается с охраны. На охране моя старая знакомая Валентина, приезжающая на заработки в Москву из Кинешмы – старинного купеческого города на Волге. Знаю, что она работала в «Гласе», потом ушла, но сильно тосковала по коллективу, по актёрам, которых любила, как своих детей.
Значит, она снова здесь. Сидит, с приветливым лицом, мне обрадовалась. Позвала администратора Наталью. Меня усадили на третий ряд в центр. Зал маленький, тесновато. Но теснота мельчает перед ощущением: «Сейчас начнётся!»
Декорацию я бы немного переделала. Меня «давит» основной компонент: колесо – то ли велосипеда, то ли обозрения в городском парке, то ли фортуны. В конечном итоге, символ читается как тюремная решётка. Колесо потом превратилось в штурвал эсминца «Острый», на котором служил Николай Рубцов. Да, колесо, безусловно, один из рубцовских образов. Но давит! Рубцов – это не Анна Каренина.
Я бы его сделала поменьше. На иконах нет рушников. И они почему-то не стоят на божнице, а висят на стене. Портрет женский повешен выше икон. Это не правильно. Кстати, это не портрет матери Рубцова, а портрет его тёти Сони – сестры отца.
Будильник явно современный, китайского производства, Да, и джонка тоже китайская современная. Рубцов собирал модели кораблей, но не такие. Конечно, это мелочи.
В декорации всё же есть рубцовское настроение: столик с кружевной скатертью, книги, букет полевой…
Началось! На сцене тесно. Участвует вся труппа. Николай почему-то не лысый. Вроде, он уже взрослый, а не лысый. Сначала это казалось странным. Но потом читалось как режиссёрская находка. В, конце концов, облысел Рубцов от радиации во время ядерных испытаний на Северном флоте. Об этом впервые аргументировано заявил Юрий Кириенко-Малюгин. Не виноват он был в том, что рано облысел.
Рубцов мне понравился. В нём было всё, что было в Рубцове-Поэте и Человеке: мягкость, застенчивость, интеллигентность, шарм, романтичность, обаяние, отстранённость, нездешность. Костюм вполне соответствует образу: белая рубашка без галстука, тёмные брюки.
Первый эстрадный номер (рок-н-ролл) понравился сразу, как и все остальные эстрадные номера: девушки в Павловских платках, цыганки в шалях – сегодня девица в деревне хоровод водит, а завтра её судьба на Братскую ГЭС кинет, на стройку комсомольскую.
Всё-таки рок-н-ролл – это была примета времени, проявление молодёжной субкультуры. Танец смотрелся стильно. Танцевали актёры с большим подъёмом.
Помню, мой учитель, заслуженный профессор МГУ Альберт Петрович Авраменко рассказывал нам, что в молодые годы присутствовал на вечеринке, где танцы были такие экспрессивные, что во время них разбили люстру на потолке. Наверное, там так же танцевали, как на сцене театра «Глас».
Стихотворение «Я жил в гостях у брата…» я бы дала читать не Боре, а Алику-Альберту. Боря здесь не при чём. Николай и Борис не виделись больше никогда с их жестокой разлуки, когда мальчиков разместили в разных детских домах. В гостях Рубцов жил у брата Альберта. Читал актёр хорошо.
Актриса понравилась, читавшая детские стихи. Она их разыгрывала, как в кукольном театре, доставая из торбочки куколок. Читает «Козу» – достаёт фигурку козы. Интонация у неё мягкая, задушевная. Октябрята в будёновках, в пятнах зелёнки, картавящие по-детски, очень тронули искренностью. Они тоже читали стихи Рубцова для детей.
Неожиданным оказалось решение образа Дербиной. Не то, чтобы читалось сочувствие к ней, но такая вполне могла стать его партнёршей… в танго.
Очень хороши сцены в стенах «зелёного дома» – общежитии литинститута. На сцене так душевно пели, пили, ели, танцевали, читали стихи и спорили, так убедительны были все персонажи, что хотелось к ним присоединиться.
Сцены эти должны, как следует из дальнейшего пояснения-монолога, оттенять образ богемного Рубцова от Рубцова-пророка, страдальца и праведника.
Не понравилось решение образа старухи в стихотворении «Русский огонёк»: почему-то она в серой прозрачной парандже. А должна быть, в белом платочке.
Понравился рефрен «Улетели листья с тополей» со стихотворением «Я люблю судьбу свою» в исполнении руководителей театра. Но я бы поставила этот номер не в финал, в котором должна была мощно прозвучать тема «Звезды полей» – Света. Русь – это Свет.
Но, в целом, Чудо состоялось. Спектакль по праву называется «Николай Рубцов».
Кстати, начавшись несколько вяло, спектакль к концу так сильно распалился внутренним светом, что сияние перешло в зал, дышавший одним дыханьем, как и должно быть в «нашем русском театре», по словам Виссариона Белинского.