Алексей Башилов. Два взгляда на единый ведический мир
Сергей Есенин и Николай Рубцов – два русских поэта, гордость русской культуры, душевная любовь и признательность русского человека к открытым чистым мирам духовного сопереживания.
Жизнь и творчество С. Есенина проходила в эпоху перемен, монархический строй России менялся на социалистический путь развития. Жизнь и творчество Н. Рубцова тоже проходила в эпоху перемен, социалистический строй находился на пороге демократических преобразований.
И в одном и в другом случае смена жизненной программы, общественного устоявшегося лада сопровождалась дисгармонией нашего бытия, происходил исторический и идейный разрыв, несбалансированность общества по интересам, проявляющаяся в депрессивности одних и в бесноватости других.
В такие периоды, когда один лад (строй) сменяется другим, появляются поэты-философы, охватывающие в своём сознании два лада вместе, переживая за ростки нового и сберегая ценности прошлого. Это удаётся сделать, при наличии мировоззрения более высокого уровня обобщения и понимания сложности окружающего мира – более масштабного («большое видится на расстоянии…»), углублённого в историческую эпоху, наполненного упорядоченным здравым смыслом, очищенного от цивилизационных ошибок и нетерпеливых действий.
Источником творческого вдохновения для двух величайших поэтов был жизненный путь, движение от лучшего к наилучшему, от истока «малая родина», через вершины исторических достижений «большой родины» к судьбоносному, стержневому идеалу Древнейшей Руси. Рождение социализма и его закат воспринимались поэтами через, более глубинный, образ существующего внутри народа идеала Святой, Светлой, Белой Руси.
Вот, что пишет С. Есенин в статье «Ключи Марии» в 1918 году: «… Все величайшие наши мастера зависели всецело от крещёного Востока. Но крещёный Восток абсолютно не бросил в нас в данном случае никакого зерна. Он не оплодотворил нас, а только открыл лишь те двери, которые были заперты на замок тайного слова…».
Первые строки его статьи, изложенной как программный трактат, сразу ориентируют на что-то значительное для русского человека. Читаем далее.
«Самою первою и главною отраслью нашего искусства с тех пор, как мы начинаем себя помнить, был и есть орнамент. Но, просматривая и строго вглядываясь во все исследования специалистов из этой области, мы не встречаем почти ни единого указания на то, что он существовал раньше, гораздо раньше приплытия к нашему берегу миссионеров из Греции».
С. Есенин в данном фрагменте подчёркивает наличии предвзятого мнения «специалистов» в отношении к исторической самостоятельности русского народа. И далее он подтверждает это достоверными данными.
«…Наши исследователи не заглянули в сердце нашего народного творчества ... Орнамент – это музыка. Ряды его линий в чудеснейших и весьма тонких распределениях похожи на мелодию какой-то одной вечной песни перед мирозданием. Его образы и фигуры – какое-то одно непрерывное богослужение живущих во всякий час и на всяком месте. Но никто так прекрасно не слился с ним, вкладывая в него всю жизнь, все сердце и весь разум, как наша древняя Русь ... Всё от древа – вот религия мысли нашего народа».
Остов этого древа выявляется и сегодня через однокоренные слова-завязи русского языка: род, природа, прародина, родина, родители, родственники, роды, родинка и другие интерпретации.
Далее С. Есенин говорит: «Символическое древо, которое означает размножение семьи, рода исстари сравнивалось с ростками, пускаемыми из себя деревом ... Параллель, проводимая в языке и народных поверьях между ветвистым деревом и многочадною семьёю или целым родом, с особенною наглядностию заявила себя в обычае обозначать происхождение людей и степени их родства через так называемое родословное древо ... ».
Настолько ёмко и содержательно излагает свои мысли С. Есенин, что хочется больше его цитировать, чем комментировать.
«… Нет, не в одних только письменных свитках мы скрываем культуру наших прозрений через орнаментику букв и пояснительные миниатюры. Мы заставили жить и молиться вокруг себя почти все предметы …».
Это очень важный момент жить по правде, слитно с природой, временем и народом. Жить не по абстрактным идеологемам, а по канонам естественно природного бытия. Читаем дальше и поражаемся свежестью мыслей поэта, даже в наши, далеко ушедшие времена.
«…За культурой обиходного орнамента на неприхоженных снегах русского поля начинают показываться следы искусства словесного. Уже в X и XI веках мы встречаем целый ряд мифических и апокрифических произведений, где лепка слов и образов поражает нас не только смелостью своих выискиваемых положений, но и тонким изяществом своего построения. Конечно, и это не обошлось без вмешательства некоторой цивилизации западных славян, разъезжавших тогда на осле христианства, но ярчащая, сверкающая переливами всех цветов русская жизнь смыла его при первом же погружении в купель словесного творчества ...».
Далее, особенно важно подчеркнуть научную значимость и новизну аналитического мышления С. Есенина, систематизирующего основы поэтического творчества.
«…Существо творчества в образах разделяется так же, как существо человека, на три вида – душа, плоть и разум. Образ от плоти можно назвать заставочным, образ от духа корабельным и третий образ от разума ангелическим.
Образ заставочный есть, так же как и метафора, уподобление одного предмета другому или крещение воздуха именами близких нам предметов.
Корабельный образ есть уловление в каком-либо предмете, явлении или существе струения, где заставочный образ плывет, как ладья по воде.
Ангелический образ есть сотворение или пробитие из данной заставки и корабельного образа какого-нибудь окна, где струение являет из лика один или несколько новых ликов. На этом образе построены мифы почти всех народов в их лучших произведениях, как «Илиада», Эдда, Калевала, «Слово о полку Игореве», Веды, Библия и др. Воздухом его дышит наш русский «Стих о Голубиной книге», «Златая цепь», «Слово о Данииле Заточнике» и множество других произведений, которые выпукло светят на протяжении долгого ряда веков…».
Следует принять и упрёки С. Есенина в недальновидности мировоззрения русского человека, сохранившейся и до настоящего времени.
«… Наше современное поколение не имеет представления о тайне этих образов. В русской литературе за последнее время произошло невероятнейшее отупение. То, что было выжато и изъедено вплоть до корок рядом предыдущих столетий, теперь собирается по кусочкам, как открытие. Художники наши уже несколько десятков лет подряд живут совершенно без всякой внутренней грамотности. Они стали какими-то ювелирами, рисовальщиками и миниатюристами словесной мертвенности…».
«…У собратьев моих нет чувства родины во всём широком смысле этого слова, поэтому у них так и несогласованно всё. Поэтому они так и любят тот диссонанс, который впитали в себя с удушливыми парами шутовского кривляния ради самого кривляния».
Сергей Есенин создаёт и предлагает уникальную теорию «Словесной орнаментики».
«… Словесная орнаментика необходима как теоретическое показание развития словесных знаков, идущих на путь открытий невыявленных возможностей человека».
То, что писал Сергей Есенин в своих «Ключах Марии» об узловой завязи природы с сущностью человека, сводится к психологическому параллелизму народного творчества.
В соответствии с теорией органического образа рассмотрим слово «орнамент» в нашей интерпретации. Разделим его по слогам Ор-На-Мент: Ор – орать, говорить, творить На Мент-альном уровне.
Орнамент бывает строительным – уникальная роспись деревянных крестьянских домов: резные наличники, коньки, символы солнца, фигурки. Орнамент изображается на одежде, холстах, полотнах и полотенцах. Орнамент выковывается кузнецом в металле. Орнамент прорисовывается на звёздном небе. С. Есенин своими стихами доказывает, что есть орнамент словесный. Орнамент – в общем виде это упорядоченная матрица структуры мирозданья.
Попытаемся раскрыть содержание словесного орнамента в соответствии с предложенной и в дальнейшем развитой классификацией С. Есенина.
Заставочный орнамент стихов – это последовательно-параллельное стихосложение слов в рифмующиеся строфы-матрицы. Это самый простой способ построения словесного орнамента. В нём уже существуют рифмы, но ещё нет поэзии. Орнамент как бы печатный, пишу о том, что вижу и рифмую окончания строк. Он ограничивающий, рамочный, контекстный.
Корабельный или парусный орнамент стихов – динамичный словесный орнамент с движением в пространстве и времени. Наблюдается выход за границы одного мыслеобраза. Образ двойного зрения. Собирательный образ сумм внешних и/или внутренних фигур и мотивов. Космический полёт, путешествие.
Ангелический или изобретательский словесный орнамент, собранный по образу и подобию божию, связывая человека-природу и вселенную различными узелками звуковой письменности. Уже не матрица, а своего рода «кубик-рубик». Образы преумножаются, соединяются с каким-то незримым, таинственным, но прозреваемым миром. Образы и слова, слитые воедино, образуют звучащую мелодию поэзии, позволяют творить, раскрывая в себе подчас глубокий смысл.
Все три орнамента могут присутствовать в одном произведении.
И ещё особенно интересное открытие С. Есениным «горбатых слов». «Они таят в себе что-то вроде подглядывания из-под угла, могут залезть в карман небу, обкусать края облаков, «через мудрёны вырезы» пройдут мурашами, в озере ходят щукой, в чистом поле оленем скачут, за тучами орлом летят, но все это только фокус того самого плоского преображения, в котором, как бы душа ни тянулась из чешуи, она все равно прицеплена к ней, как крючком, оттого что горбата».
По-видимому «горбатые слова» – это крутые, особо выпуклые слова, связываемые между собой не по строго детерминированным рифмам и правилам, а по содержательным интуитивно открытым, изобретённым мысле-формам глубинной сущности происхождения русского языка.
Выделяя эти три (из шести) типа образов, С. Есенин делит всю нашу образность на некие составляющие, один образ может плавно перетекать в другой, «заставляться», уподобляться другим явлениям. Это попытка Есенина сделать что-то новое среди «словесной мертвенности», попытка создать новую поэтику, новую поэзию. Поэт должен искать образы и орнаменты.
Прочитайте ещё раз стихи С. Есенина и Н. Рубцова и вы наполнитесь ведическим космизмом природы, родоплеменными ритмами жизни славных предков наших и через ангелический словесный орнамент ощутите непрерывную связь с Богом. Ибо, подобие Божие, и есть – сотворённые или услышанные через ритмы, рифмы и слова – мысли и образы Бога.
Так за «красных» или «белых» оба поэта? Они за всех тревожных жи-телей Земли, за одну шестую часть Земли с названьем кратким Русь, за пре-емственность патриотов, людей божественного происхождения с земным и космическим, ведически гармонизирующим сотворчеством.
…О Русь, взмахни крылами!
Поставь иную крепь!
С иными именами
Встаёт иная степь….
С. Есенин
…О, Русь – великий звездочёт! Как звёзд не свергнуть с высоты, Так век неслышно протечёт, Не тронув этой красоты...
Н. Рубцов
Сопоставим эти гениально значимые строфы двух национальных русских поэтов. С. Есенин пророчески утверждает, что Русь, как исторический идеал русского народа, следует преемственно развивать и использовать, он естественно научный и единственно правильный путь жизни нашего народа.
А другой поэт, такого же высокого уровня мышления, Н. Рубцов закрепляет это, как аксиому бытия, вечно хранящую уникальную энергетику гармоничного непрерывного совершенствования духовной основы русского народа по божественным законам красоты.
Два поэта устремляют взгляд не в отдельно выделенную эпоху – древнюю Русь (по утверждению некоторых несведущих литературных критиков якобы не имеющий никакого будущего), а взгляд в будущее из глубины знаний вед древней Руси, великолепно (красиво и системно) сформулированных в те давние времена и достоверно сохраняющих своё положительное значение через череду прожитых лет в обновляющейся перспективе.
Подтверждением тому могут быть «золотые» слова современного русского языка: природоведение, литературоведение, всеведение, поведение, наведение, приведение, неведение и многие другие однокоренные и сложно- связанные слова.
Есть поэты-пророки в нашем отечестве. Их народосберегающее значение актуально, как и прежде.